Дрейк разорвал соприкосновение, тяжело сглотнул, не отпуская моего взгляда.
Давление рук стало ослабевать. Болдан будто преодолевал себя, фонтанируя подавляющей энергией.
Желание выйти из его поля оказалось сильнее. Шагнула назад. И снова.
Черт, меня ведь пробрало. До мурашек. Очевидно, как мужчина Дрейк мне более чем приятен.
Высказав взглядом серых глаз мне нечто многообещающее, Болдан повернулся к Крейтону.
— Не смей к ней прикасаться.
Вздрогнула от пропитанного опасностью голоса, а Крейтон лишь слегка повел бровью.
— Я не идиот.
Тяжелые шаги заполнили коридор. Больше не глядя на меня Болдан прошел в конец. Дверь с грохотом влетела в короб. Готова поклясться, пол завибрировал.
— Воу, — выдохнула я, заводя волосы назад.
Крейтон возвел глаза к потолку и подошел к своей квартире.
— Не забывай свою роль.
Уже забыла. Мог бы дать мне хоть минуту прийти в себя.
Мистер и миссис Вилконс с нашим появлением прервали беседу. Линдси обеспокоенно осмотрела сына на расстоянии, Адам проделал то же самое, только со складкой меж бровей.
— В чем дело, сынок?
Крейтон занял свое место, проводил мое приближение к столу.
— Небольшие разногласия, пап. Бывает.
Вот у кого стоит поучиться невозмутимости, даже безразличию. Идеальный учитель.
Как у него это выходит? Ладно перед родителями, но перед Болданом? Даже мне хотелось скрыться, а у меня к проявлениям силы уже иммунитет выработался. Папа любит заниматься демонстрацией. И Дэн… временами.
— Он здесь живет? — губы Линдси превратились в линию.
— Да, — Крейтон хлебнул свой кофе.
— И как часто у вас случаются разногласия?
Дно кружки с глухим стуком встало на стол.
— Это первое.
Проницательные родители Крейтона покосились на меня, а я сделала вид, что рассматриваю за их спинами нечто крайне интересное.
Я не виновата, честное слово. Стечение обстоятельств. Сама не рада.
Настроение у всех оказалось испорчено. За Крея утверждать не возьмусь, по нему ничего не понятно.
Вилконсы допили чай, обняли напоследок и пригрозили скоро заглянуть в гости снова.
Едва дверь за родителями закрылась, Крейтон словно выдохнул. Больше расслабленности появилось в его и без того нескованных движениях.
Он достал бокал, бутылку. Плеснул виски на дно, буквально на глоток — два. Развернулся, прислонился к к краю столешницы.
В темных, почти черных глазах мелькнуло любопытство. Так странно: на лице никакие эмоции не отражаются. Чистая, незамутненная меланхолия.