Алевтина уходит, а я складываю свои немногочисленные вещи в тумбочку. Пользуюсь ширмой и наконец-то избавляюсь от колючего платья и тянущего волосы банта. Распускаю их и переодеваюсь в свою тонкую пижаму, она намного удобнее. Не дожидаясь Алевтины, сразу же ложусь в кровать, обнимая себя руками, чтобы согреться. Меня опять начинает знобить, перед глазами всплывает лицо того мальчика, его холодные глаза и злой взгляд. Надеюсь, он уже ушел и я больше не увижусь с ним.
Алевтина возвращается и опять заставляет меня выпить горькую жидкость, а после я проваливаюсь в какое-то забытье. Мне ничего не снится, всё словно серая картинка. Иногда я будто слышу громкий голос Лины Петровны. Она стоит передо мной, возвышаясь, загораживая свет ламп.
— Как ты посмела обидеть сына нашего спонсора?! Ты знаешь, что будет?!
А потом опять серый экран, и вот воспитательница уже в другом платье, тоже хмурится, уперев руки в бока.
— Будешь наказана у меня…
3. Глава 3
Мне тогда сильно досталось, хоть я и тяжело заболела. Алевтина порывалась положить меня в больницу, так как ее лечение не помогало. А я, наоборот, страшилась этого, не люблю незнакомые места, они меня пугают.
Лина Петровна все равно наказала меня, и я месяц убиралась в комнате, но это не самое ужасное, что она могла сделать со мной. Поэтому, можно сказать, мне повезло.
С тем мальчиком я так больше и не встретилась, да и этот спонсор у нас не появлялся. Приходили другие, им также устраивали концерты, но теперь меня не брали участвовать, словно боялись, что я опять опозорю их. Но мне даже некогда было об этом думать. Я пела для себя, когда все уходили из комнаты, а я, вооруженная тряпкой, мыла руками пол.
Потом все изменилось: я пошла в школу. Дети из семей смотрели на нас так, словно мы другие, дикие. Они говорили своим родителям, что мы воруем их вещи, ломаем предметы. Но зачастую они сами так поступали по отношению друг к другу, подставляя нас. Нас некому было защищать. Дошло до того, что нас изолировали, сделали отдельный класс для детей из детдома. Теперь с нами никто не общался, и некоторых моих одноклассников это бесило, они стали более агрессивно вести себя с детьми из семей, и все это переросло в войну. Страдала школа и учителя…
А я поняла для себя одно: я хочу выбраться из этого, стереть с себя это клеймо. Чтобы на меня не смотрели по-другому. Хочу быть как все. Поэтому я начала усердно учиться.