— А у меня просто все, без этих вон экивоков. Назар
Рябинин, сержант пограничных войск. Пограничники, брат ты мой, то
тебе не пехота какая обдристанная, агась, статья уж другая,
особливая! О, а вот и таратайку для нас подогнали, а ты говоришь
«куковать»! — Сбился с возвышенного полета мысли Назар, завидя
подкатившую обшарпанную полуторку.
— Где тут раненые до Немирува?
Точно, за нами. Вылезший из кабины дерганный
водитель еще только открывал задний борт, как пара красноармейцев
запрыгивает в кузов, а четверо других хватают меня за ручки, за
ножки и волокут к дилижансу.
— Назвался груздем — полезай в кузов,
ах-ха-ха!
И чего смешного, война началась, раненых грузят, а
им хаханьки.
— Осторожней, вы! А! Аккуратней, говорю, черти
небритые, не кантуйте, больно же!
— Терпи, казак, атаманом будешь! — Гогочет дюжий
боец. — Принимайте недотрогу!
Меня бесцеремонно укладывают вдоль здоровенной
железяки, в которой угадывается токарный, скорее всего, станок, а
минуту спустя рядом устраивается Назар. Чертова повозка скрежещет
коробкой передач, и наша птица-полуторка, подвывая ушатанным
движком, несется от нарастающей канонады вдоль по поселковой улице,
подпрыгивая на ухабах. И от этих подпрыгиваний мне сразу и очень
сильно поплохело. После первых же толчков, пронзивших резкой болью
все тело, у меня помутилось в голове, а через минуту я и вовсе
провалился в спасительное беспамятство.
— Очухался? Экий ты нежный, чуть тряхнуло, из тебя
и дух вон!
— Что? А-а-а! Где это мы? Чего стоим-то? Далеко еще
ехать?
Солнце сверху нещадно пекло затылок. Неизменный
грохот пушек, за бортами кузова неразборчивый говор, крики,
лошадиное ржание и рокот движков.
— На вот, глотни из фляжки. Затор на дороге, грят,
немец чавой-тось разбомбил. А до Немирува этого хоть и ехать
недалече, да сколько простоим, никто толком не знат, я уж поспрошал
тут.
— А что за Немирув такой, где это?
— Да от границы тож близенько, вот только доберемся
ль мы туды отсед, одному богу ведомо, – отозвался
атеист-пограничник, – а везут нас тудысь в медсанбат, так понимать
надоть.
Машина качнулась, рядом с кабиной над бортом
возникло озабоченное лицо водителя. Посмотрев на нас, а потом,
оглядев безоблачное небо, проворчал:
— Настоимся здесь, а если еще эти вороны черные
налетят? Попробую по лесу объехать, вы там смотрите.