— Товарищ! — Подзываю оказавшегося поблизости
бойца, — сходи до того кустарника, пригласи сюда группу
красноармейцев, что устроилась там на дневку.
Два командира и десяток бойцов, странно, почему они
решили двигаться ночами, самолетов немецких мало, и летают они
высоко, полностью игнорируя наше существование. Вообще, не заметно,
чтобы немецкие летчики увлекались расстрелом беженцев, я сейчас о
нашем участке фронта, видимо, основные бои идут в других местах,
здесь авиации негусто, и она занята по основному виду работы, не
отвлекаясь на развлечения. Кстати, и беженцев здесь нет, и
окруженцев не особо, что и понятно, граница рядом, да и фронт
недалеко, все, кто хотел уйти, пусть даже от самой границы, давно
ушли в наш тыл.
Моя телега остановилась, поджидая спешащих к нам
братьев по оружию, и наша слегка растянувшаяся в движении колонна
постепенно подтягивается, уплотняясь за нами. Так, и кто же это к
нам идет, два командира, скорее всего майор и старший лейтенант,
если сравнивать с петлицами полковника, капитана и лейтенантов. Вот
так вот, методом сравнительного анализа, по-другому в местных
реалиях мне не разобраться. Майор уже на подходе властно крутит
головой, осматривая своих будущих подчиненных, да, это тебе не
полковник, этот собрался командовать, и на хрена я их выдернул,
прошли бы себе мимо, и пусть бы они там лежали в тенечке.
— Майор Дергачев! Кто старший?! Капитан, доложите
обстановку!
— Отставить, капитан! Командир двести сорок
четвертого стрелкового полка красноармеец Лапушкин! Товарищ майор,
предъявите документы!
Пободаемся немножко, прежде чем лечь под майора,
понаглею слегка, а если его возьмет верх, с раненого много не
спросишь. Майор удивленно смотрит на меня, потом на капитана, снова
на меня, достает из нагрудного кармана командирскую книжку,
забирает такую же у старшего лейтенанта и протягивает
мне.
Принимаю левой рукой, помогая себе носом, раскрываю
документ майора, пресловутые скрепки ржавые, да и вообще, «корочка»
видала виды, на страницах масса отметок, печатей и подписей,
разными почерками и чернилами, слегка расплывшихся, как полагается,
от времени, придраться не к чему.
— Документы настоящие, или очень похожи на
настоящие. Особиста у нас в полку нет, а я ведь, товарищ майор, не
специалист, чтобы честного командира отличить от диверсанта, а
говорят, что тут в округе их немало ходит. — Я внимательно смотрю
на резко покрасневшее лицо майора. — Вот я и говорю, как можно
понять, настоящий Вы майор Дергачев, или шпион немецкий? А может Вы
фотокарточку вклеили, кровь смыли, а настоящий майор Дергачев лежит
где-то в канаве с пулей в затылке?