— А-ха-ха-ха-ха! — Лес и степь на три километра
вокруг содрогнулись от моего адского хохота.
Зинаида Андреевна быстро вывернулась из-под
упавшего на нее Кузяева, и, поднимаясь на колени, а потом на ноги,
оперлась на него, безжалостно втаптывая в грязь, при этом успев
дать лейтенанту несколько увесистых пощечин. И это было
приятно!
— Чавось ты эт взоржал, как конь перед кобылой? —
Почему-то недовольно поинтересовался Назар. Как надо мной
потешаться, так пожалуйста, а тут ему не нравится, вдруг я смеюсь
над его важной особой. — Вспомнил чаво, людям расскажи.
В этот раз Зинаида Андреевна, судя по тому, как она
сразу запахнула на груди грязную блузку, и поднимала спущенные
трусики, не задирая опустившейся юбки, не сомневалась, что
дьявольский смех был связан с ее артистичным падением, и более
того, поняла, кто именно смеется.
— Да, вспомнил анекдот один, и как-то живо
представилось. — Все еще подрагивая от смеха и боли, им вызванной,
ответил я.
— Так расскажи, не томи обчество!
Красноармейцы и вправду смотрели на меня с
нетерпеливым любопытством.
— Слушайте, если хотите. Как-то раз, бегут Петька и
Чапаев от белых…
— Чапаев?! От белых?!
Вот, зараза, политически неграмотно получилось,
Чапаев у них еще не герой анекдотов, а герой Гражданской войны, за
такой юмор могут и самостоятельно морду набить, не привлекая
компетентные органы.
— Нет, конечно, это были Вицин… нет, сейчас скажу,
это были… ковбои, да.
— А кто такие ковбои? — Вопрос из зала.
— Ковбои? Это пастухи, американские. Угнетаемые
мировым империализмом. — На всякий случай добавил я, и, наверное,
зря, угнетаемые должны выглядеть положительно. Вообще, лучше бы мне
заткнуться, и не разевать рот не по делу.
— Так что там пастухи?
— Бегут они по лесу от белых, э-э-э… от индейцев,
то есть, они с ними воевали. Из последних сил бегут, а вечер уже,
темнеет, они на полянке решили спрятаться, зарылись в мох, в
опавшие листья. Прибегают индейцы, видят, нет никого, заночевали на
полянке, утром ушли. Тут Петька…, ну, в смысле ковбой… его Биллом
звали, вылезает и жалуется: — «На моей жопе всю ночь костер жгли!».
А второй вылезает, Джон, и отвечает: — «Нашел, от чего стонать, на
моей, вообще в ножички играли!»
— Почему Вы отозвали боевое охранение, товарищ
командир? — Подошел ко мне после обеда начальник штаба. Молодец,
майор, вникает в дела полка, пытается помочь, где видит непорядок.
Но на этот вопрос я отвечать не буду, меня интересует
другое.