Переношу огонь вдоль дороги все дальше и дальше,
пачками по три мину, время от времени давая поправку по сторонам.
Немцы по ходу приближения разрывов заблаговременно залегают, но
спасает это слабо, грунтовка усеивается редкими убитыми, и гораздо
более многочисленными ранеными. Особенно же достается лошадям,
бедные животные, стоя принимая осколки, выбиваются полностью, или
сразу падая впереди повозок, или оставаясь биться в
упряжи.
В тот момент, когда мины летят уже на предельную
дальность, очередная брошенная в ствол миномета вдруг отказывается
вылетать.
— Джалибек?
— Осечка, товарищ командир!
— И чего же ты встал столбом?
— По инструкции надо подождать две
минуты!
— Сколько мин мы отстреляли, Джалибек?
— Расход боеприпасов сорок три мины! — Отозвался на
переадресовывающий вопросительный взгляд Джалибека один из его
подручных.
И тут я успокаиваюсь, все под контролем, едва не
треть немецкого полка уже выбита, при этом они плотно приторможены,
и неизвестно, решатся ли под таким обстрелом продолжать движение, а
мин израсходовано меньше четверти.
Подходит с советом надувшийся майор, обида
обидой, а за дело переживает, молодец.
— Товарищ командир, не слишком ли много мин Вы тратите на
беспокоящий огонь? Когда дойдет до немецкой атаки…
— Я приму Ваш совет к сведению, товарищ майор, а
Вы, пожалуйста, проверьте сектора обстрела пулеметов на левом
фланге.
Дергачев уходит, надувшись еще больше, Джалибек
черенком лопаты стучит по стволу миномета, и снова замирает без
движения.
— Ну?
— Теперь по инструкции надо подождать одну минуту,
товарищ командир!
Опять весь расчет стоит в ожидании, затем они
разбирают миномет, снимая не только опорную плиту, но и отвинчивая
нижнюю часть ствола, извлекают мину и снова собирают миномет.
За это время немцы на дороге только-только начали
приходить в себя и поднимать головы, кое-где принялись перевязывать
раненых и освобождать дорогу, сталкивая повозки с покалеченными и
убитыми лошадьми на обочину.
— Пристрелочный, товарищ командир? — Спрашивает
Джалибек, снова восстановивший настройки наводки.
— Подожди немного. — Я поймал кураж и почувствовал
себя богом минометчиков, да я теперь их не только остановлю, они у
меня все останутся на этой дороге! Пусть нормально войдут в зону
поражения, а потом я за них возьмусь и причешу всех разом, какая
все-таки убойная вещь, этот восьмидесятидвухмиллиметровый
батальонный миномет, не зря именно на минометные обстрелы и
приходится большая часть убитой пехоты на этой войне.