С выдохом облегчения мы поднялись на ноги.
- Равнение напрааавоо! Шагом мааарш! - добавил сержант, пустив строй вперед.
Мы молча шагали, на этот раз без песни. Ворота нашей части приближались и я опасался сделать лишнее движение, чтобы не помешать возникшему затишью.
Степь нагревалась и становилось жарче. Полевые птицы изредка выпархивали из кустов, растущих по сторонам дороги, и взмывали в чистое небо. Я завидовал их свободе, возвращаясь мыслями к ненормальности происходящего со мной. Посмотрел на сержанта, размышляя о том, как он отреагирует, если я выйду из строя и просто пойду в степь.
Сержант выглядел неожиданно отстраненным. Кажется, он даже перестал обращать на нас внимание, держась впереди строя у кромки дороги и смотря под ноги: высокий, сутулый и нескладный. О чем он думал? О своем будущем? О грядущей демобилизации?
Я наблюдал за ним со спины, пытаясь прочесть его мысли. Он больше не был в моих глазах дебелым туповатым садистом, а казался подростком в армейской форме с чужого плеча, уязвимым и неуверенным.
Может он задумался о возвращении домой? Долгие два года он ждал этого момента, но тут вдруг осознал, что грядущие перемены его тревожат. Пройдет пара недель и он вернется в родную деревеньку, в родительский домик с низкими потолками: к старому растрескавшемуся серванту на кухне, к ажурной пластиковой салфетке на крышке телевизора и к овчарке на привязи у калитки.
Первые дни он проведёт в алкогольном угаре, гуляя от дома к дому, удивляя родных и приятелей рассказами об армейской жизни. Будет хвастаться фотографиями и нашивками, трясти кокардами, козырять начищенной бляхой ремня. На третий день водка закончится, как и армейские истории. Друзья разойдутся, родители вернутся к заботам, а он останется один, с пустотой в груди, не понимающий как жить дальше.
Он вдруг с горечью поймет - то, что ему было важно последние два года теперь не имеет значения. Карета Золушки превратилась в тыкву. Драгоценные символы армейской доблести: кокарды, бляхи, нашивки и сапоги теперь выглядят цирковой мишурой, а ореол его дембельского статуса испарился, не имеющий силы вне войсковой части.
Разозлившись и чувствуя себя обманутым, он закинет форму в дальний ящик шкафа, а после всерьёз задумается о том, чтобы найти работу. Несколько недель он будет безуспешно мыкаться по деревне. Впав в уныние, он послушается совета отца и поедет в областной центр. В городе, вдоволь помотавшись, он наконец найдет работу: монотонную и низкооплачиваемую. На жизнь ему будет хватать впритык: чтобы снять комнату, поесть и покурить, ну и на бутылку водки пару раз в неделю.