- Хорошо с ним? А со мной было как? Как тебе было, когда я целовал тебя? - и он впился губами в мои губы. Жадно. Грязно. – Ты стонала, Бельчонок, когда я целовал тебя. Ты помнишь?
Его большая ладонь скользнула выше, сжав подбородок и заблокировав голову. Я не могла освободиться, не могла оттолкнуть его. Хоть и прикладывала максимальные усилия.
- Пусти. Немедленно. Мне не нравится, - выкрикивала я между его поцелуями. – Противно.
- Противно! Не нравится! – рычал он мне в губы, врезая кулак в стену на каждом слове.
А потом обмяк, опершись локтями об стену. Соединил наши лбы и закрыл глаза. Мы оба прерывисто дышали. Оба сердца рвались наружу. Мое к нему, а его…
– Нравится по-другому? Как? Как тебе нравится, Бельчонок? Я сделаю. Поцелую так, как ты хочешь.
- Я хочу по-настоящему. Но у нас не получится. Между нами нет ничего настоящего.
- А с ним по-настоящему? Он целует тебя по-настоящему?
- Да.
- Я ненавижу тебя, Богданова! – он открыл глаза и отошел от меня на несколько шагов. Стало пусто, но легко, свободно.
- Ненавидь, Ром! – я даже улыбнулась такому искреннему признанию. - Ненавидь меня. Ненавидь так сильно, чтобы я ощущала твою ненависть на расстоянии, чтобы подойти к тебе боялась…
- Ты лгунья. Лживая стерва. Меня воротит от таких как ты. Потому все твои слова, все поступки – это ложь и показуха. Ты играешь. Играла Шахом, мной. Сейчас играешь Дёмой. Строишь из себя недотрогу, но кочуешь от парня к парню, как шлюха. За месяц трое. И со всеми по-настоящему. Но если бы твои чувства были действительно настоящими, они бы не исчезли за пару дней, ты бы не попросилась в кровать к другому. Может я и мерзавец, но я никогда не говорил иного. Я трахаю телок и не пудрю им мозги чувствами, которых нет. Это может и некрасиво, но честно. Ты же играешь красиво, но лживо и корыстно. Богданова, ты самая настоящая сука, которая стала между родными братьями. Стравила их себе на радость.
На ватных ногах прислонилась к стене. Мозг отключился. Он отказывался переваривать полученную информацию, отказывался найти для меня ответ на вопрос «за что?». Я стояла и просто смотрела на него. Не могла сдвинуться с места. Не могла из себя выдавить ни слова, ни слезинки, ни улыбки. Это больно. Но эта боль уже не острая, а остаточный эффект. Это как при порезе. Когда лезвие ножа рвет кожу, боль резкая, сильная, острая. А потом кровь, но боли нет. Шок. Понимаешь, что потом будет болеть. Понимаешь, что будет шрам. Но прямо сейчас в этот момент боли не чувствуешь. Видишь лужу крови, но не чувствуешь боли. Вот и я сейчас видела его ненависть. Понимала, что завтра мне от его слов будет плохо, обидно, больно. Понимала, что он оставил шрам на всю жизнь. Но прямо сейчас было всё равно.