Дымов слушал о том, что он неудачник, с видом оскорбленного достоинства. Поджал губы, сцепил пухлые ладошки в замок, задергал носком туфли на плоской подошве.
— Все дело в том, — заявил он хорошо поставленным преподавательским голосом, — что лингвистика в последнее время изрядно дискредитирована. Эту специальность выбирают балбесы, которые просто не знают, куда еще им податься, что в корне неверно. В то время как талантливые в нашей области студенты, — тут он бросил выразительный взгляд на застывшую в своем углу Машу, — грезят о каком-то там черчении!
Эта тирада из уст юной девушки прозвучала более чем странно, и Аня недоуменно хлопнула ресницами.
— Ну надо же, какой пыл, — пробормотала она.
Маша уже собиралась броситься на защиту черчения, как дверь распахнулась и в комнату влетела перевозбужденная Вика. Ее пышная грудь ходила ходуном, круглые карие глаза блестели.
— Там, — выпалила она, задыхаясь от упоенного ужаса, — там! Вечный Страж!
— Где? — подпрыгнула Аня, и обе они выбежали, чтобы посмотреть на легенду университета, которая так редко являет себя людям.
Ни Дымов, ни Маша не тронулись с места.
— Удивительные чары, — сказал он светским голосом. — Да, в прежние времена умели делать артефакты, не то что нынче. Волшебное зеркало создано на стыке сразу нескольких наук — тут вам и словесность, и оптика, и черт знает что еще… Я обязательно разберусь, как работает эта вещица.
— Вам ведь нет никакого дела до расследования, — срывающимся голосом произнесла Маша. — Вам же интересен только артефакт, правда?
— Ну почему же… в вашей безопасности, Рябова, я заинтересован вполне искренне, — любезно сообщил Дымов чарующим грудным голосом.
— Даже если я все равно не поеду на конференцию? — огрызнулась она, едва не плача.
— Неблагодарная, — поразился Дымов. — А ведь я ради вас нацепил это орудие пытки — лифчик!
— И ничего не ради меня, — заупрямилась она и едва удержалась от угрозы, которая никогда не подводила: «Да я папе пожалуюсь». Это работало с братьями, работало с другими детьми и однажды сработало с воспитательницей в детсаду, которая заставляла маленькую Машу есть морковку.
Услышав такое, настырный Циркуль сразу бы отстал со своей лингвистикой и дал Маше возможность самой решать, на кого ей учиться.
Ей было немного жалко его: наверное, неприятно было услышать о собственной никчемности от Ани, обыкновенной студентки. Но это же не повод так наседать на Машу! Она-то уж точно в его неудачах нисколько не виновата.