— Не надо полицию, — взмолилась Маша. — Папа узнает обо всем через полчаса, и тогда все семейство никому из нас покоя не даст. А Олежка опять вспомнит о том, как ему пришлось учебу бросить, и расстроится. А Вечный Страж… он очень страшный, да?
— Не страшнее удара ножом, — тихонько заметил Дымов. — Не сомневайтесь, Мария.
— Ладно, — неуверенно согласилась она.
Ректорша потянулась к круглому зеркалу, стоявшему на серебряной подставке посреди стола. Коснулась его кончиками пальцев.
— Наум Абдуллович, — вежливо произнесла она, — пригласите ко мне начальника службы безопасности, пожалуйста.
7. Глава 07
В эту ночь Маше спалось крепко и спокойно, как будто Дымов в образе хорошенькой Лизы и правда мог встать между ней и убийцей с ножом. Проснулась она как обычно рано, но соседняя кровать уже была пуста.
Удивившись такой прыти, Маша приняла душ, прилежно посмотрела в окно, чтобы оценить монотонный осенний дождь на улице, огорчилась эдакой пакости и нашла в шкафу теплую водолазку.
Дымов-Лиза обнаружился на кухне, где он бурно спорил с Катей Тартышевой о лингвистике. Та, которую все называли вороной, буквально выпрыгивала из своего черного длинного балахона, возмущенная сверх всякой меры:
— Ритм, темп, все это чушь собачья! Главное — емкость!
— Емкость? — Дымов с двумя заплетенными косичками и в пушистом розовом свитере выглядел на редкость саркастично.
— Доброе утро, — проговорила Маша, но ее никто не услышал.
— Экспрессия! Образность! — кипятилась Катя.
— Плавность и легкость, — возражал Дымов. — Почему многие наговоры в стихах? Потому что так запоминать проще. «Гори-гори ясно, чтобы не погасло», «Пекись пирожок, подрумянивай бочок», «Теки, водица, девице напиться»…
— Ни красоты, ни стиля! Вот послушай мое новое: «Взъярись, высь, несись вскачь!»
— И о чем это?
— О любви, разумеется, — процедила Катя с пренебрежением.
Маша содрогнулась. Любовь, где надо яриться, нестись и скакать, ее не привлекала.
Она заваривала себе чай, когда на кухоньку принесла сияющую себя прелестница Дина Лерина. Ее кожа на открытых плечах была усыпана блестками, а каблуки — такой высоты, что Дина казалась на голову выше себя самой.
— Кто это? — спросила она, довольно равнодушно кивая на Дымова.
— Лиза из Питера, — отрапортовала Маша, — приехала писать диплом у Циркуля.