— Действительно, — согласился Дымов, — вероятнее всего, основой ваших наговоров станут какие-то успокаивающие воспоминания из детства. То, что поможет именно вам и не обязательно кому-то другому. Те, кто намерен пропустить все веселье, могут остаться в роли зрителей.
— Вы обязаны обучать всех одинаково, — проворчал Саша Бойко.
Женя Бодрова, обожавшее все командообразующее, показала ему кулак, и он наконец заткнулся.
***
Маша задумалась над чистым листом.
Что-то из детства, отгоняющее плохие сны? Запах маминых духов, папин громкий голос, смех братьев за стеной — ах как Маша им завидовала маленькой! Мальчишки-то, кроме чуткого Олежки, жили по двое, и только она, на правах единственной девочки, вынуждена была ночевать одна-одинешенька. До девяти лет Маша по ночам прибегала то в одну детскую, то в другую, и братья, ругаясь спросонья, послушно отодвигались к стенке, давая этой липучке место под одеялом.
«Раз, два, три, четыре, пять — будут братья тебя охранять», — быстро написала Маша, и так ей сразу хорошо стало, что она даже погладила буквы.
Пять — цифра сама по себе волшебная, сильная, а присыпать ее искренней верой, детским обожанием…
Олеся Кротова пыхтела уже совсем в ухо, надеясь подглядеть и, может, своровать идею. Не поможет тебе Машино творчество, детонька.
«И однажды в час ночной дева-морок подарит покой», — вывела Маша, поддавшись вдруг порыву благодарности. Братья далеко, а Дымов — рядом. Буквально на соседней койке. И пусть это не очень-то этично, зато надежно и немножко забавно. Как будто о Маше снова кто-то заботится, в университете она всегда была сама по себе, а тут растаяла.
Потом она еще раз подумала и зачеркнула нижнюю строчку, но не очень. Так, чтобы Дымов смог прочитать, если ему интересно.
***
Саша Бойко, разумеется, написал целую оду, восхвалявшую его девушку. Можно было заснуть лишь от одних сиропных эпитетов. Однокурсники опознали автора в считанные мгновенья.
Федя Сахаров сочинил считалочку про кошечек, очень милую, тут все очень долго сыпали догадками и вычислили его только методом тыка. Петю Китаева определили тоже быстро — только это хамло могло написать про пышные сиськи вместо подушки.
Когда в руках Дымова оказался Машин листок с обоими вариантами, он несколько мгновений читал его с интересом, потом коротко улыбнулся, не поднимая глаз от бумаги, и вслух зачитал вариант с пятью братьями.