- Что сделает Патрик, если узнает, что я порочна?
- Не знаю, - бледнеет отец и трясет головой, - Только не говори, что ты! - в ярости он начинает багроветь и задыхаться. На его ладони закручивается вихрь. В ответ белеют кончики моих пальцев, - Это будет такой позор! Я обещал. Умей держать свой дар в рамках, - указывает он на стену за моей спиной.
- Я пошутила.
5. Глава 5
Сбежать не получится, гостиница находится в оцеплении из гостей со стороны жениха.
Высокие, стройные, черноволосые всадники сидят верхом, закутанные в плащи черного бархата. Серебряные пряжки, фибулы из латуни, мечи и даже шпоры на сапогах - все натерто до блеска, нигде нет места ни пылинке. Красавцы, безмерно гордящиеся собой.
Отец, только завидев этих гостей, стал тереть лоб рукой и что-то забормотал себе под нос. Может, молитву?
Я же глаз отвести от этих мужчин не могу. Жизнь и отвага так и плещут наружу из них. Взлетают плащи, кружат по двору меж толпы их черные кони, то и дело раскрывая огромные пасти, чтобы огласить гостиничный двор громогласным ржанием. Уши закладывает от этого звука, бледнеют служанки, но глаз отвести тоже не могут. Мы все смотрим наружу через дыру в стене, которую наворожил мой отец. Мамины щиты так и стоят нетронутыми на настоящих окнах.
Всадники держатся на спинах коней уверенно, не шелохнутся, только звенят громче сталью мечи, пока ещё узники ножен.
Боевые кони под ними тоже сияют какой-то первозданной, необычной красотой. Короткие гривы заплетены и топорщатся вверх круглыми шишечками, хвосты распущены чуть ли не до земли, окрашены золотым кончики ушек. Громадные копыта легко ступают по гладкой брусчатке, вдавливая в нее глубже разноцветные камни.
Сердце в груди бешено стучит, требуя бежать без оглядки, и уже не так важно куда. Лишь бы только подальше. За море, в горы, притаиться в лесной хижине, хоть бы даже и в пустыню. Только бы подальше от этой свадьбы и всей родни жениха. Эти не простят мне бесчестия. Повезет, если останусь живой.
Но и магии моей они не получат. Ни за что свой дар не отдам. Пусть сама не знаю, зачем он нужен, и какая во мне гуляет сила, но отдать кому-то частицу себя? Ну уж нет, пусть подавятся Гжегоши своими деньгами. Не на ту напали. Я выросла не в шелках и заботе служанок, я выросла на Земле и точно знаю, что за себя можно и нужно биться. На серебряном блюдечке мне ничего готового не приносили. Все приходилось выцарапывать у судьбы своим остреньким коготочком. Справлюсь и здесь. Я не Моника, я другая, и сил во мне больше.