– Вот как… – я теряюсь перед таким жестоким хладнокровием. Карину понять можно – я действительно испортила ей вечер. Мне ее жаль. Но не от чистого сердца. Стыдно признать, но где-то в его глубине теплится злорадство. И мне почему-то приятно, что Иван осадил подружку и не стал унижаться. Видимо, не так уж Карина ему дорога.
– А вы суровый! – тяну почтительно. Но осекаюсь и покаянно говорю:
– Пожалуйста, простите. Из-за меня у вас неприятности.
– Этот дом ваш? – прерывает меня Иван. Голос у него напряженный и чуточку злой. Все же он не так хладнокровен, как хочет казаться. Ссора с Кариной его задела.
– Этот, – вздыхаю я. – У киоска с пончиками поверните направо.
Мой рыцарь припарковывает машину, выходит и не очень-то почтительно помогает мне выбраться – выдергивает меня наружу за руку. Ноги у меня все еще заплетаются, и я падаю на него, уткнувшись носом в шелковый шарф на его твердой груди.
– Стоять! – Иван хватает меня за плечи и придает вертикальное положение. – Как можно довести себя до такого состояния?
– Я не виновата! Меня напоили.
– Для молодых девушек алкоголь губителен. Как и неразборчивость в партнерах, – читает он нотацию.
– Вы все не так поняли, – упрямлюсь я.
– Дома есть, кому о вас позаботиться?
– Нет. Я совсем одна живу, – вздыхаю. – Даже кошки нет. А у вас есть кошка? Или собака? Или, может, енот?
В ответ Иван, кажется, рычит.
– Идем. Ключи есть? Откройте подъезд. Этаж какой?
Он доводит меня до квартиры, хотя я бурно возражаю. Но спорить с ним бесполезно.
Когда я не могу открыть замок с первой попытки, Иван отбирает ключ и заводит меня в прихожую. Сдергивает пальто у меня с плеч, проводит в комнату и усаживает на диван.
– Сидите и не двигайтесь.
– Вам уже пора, вас Карина ждет. Вам придется вымаливать у нее прощение. Не забудьте при этом встать на одно колено, – говорю ему в спину, потому что он ушел. В кухню. Гремит там чем-то, включает воду.
– Вы проголодались? – кричу ему. – В холодильнике вчерашние макароны есть. По-флотски. Не стесняйтесь, разогрейте себе. Чувствуйте себя как дома.
Мне становится все равно, что посторонний мужчина хозяйничает у меня в квартире. Вставать с дивана не хочется. В мозгу пульсирует и плывет. Веки смыкаются.
Со стоном падаю головой на подушку, закрываю глаза.
– Выпейте, – велит раздраженный голос Ивана. – Это ромашковый чай. Из вашего шкафчика. Аспирина не нашел.