— Чем я вам так не нравлюсь, Раиса Васильевна? — спрашиваю, глядя прямо ей в глаза. — Я вас никогда не оскорбляла, только вы жалили, как будто не на ком больше отыграться за банально плохое настроение.
Моя усмешка снова заставляет свекровь нахмуриться. Она понимает, вроде не глупая же женщина, что я не просто так интересуюсь. Наверное, ей бы было проще, если бы я плакала, строила из себя жертву, умоляла не портить наши с мужем отношения. Только вот отношений-то давно уже нет. И отец воспитал меня так… Стоило только заикнуться про обстоятельства, как он взял меня с собой в больницу, разрешил посмотреть через стекло, как проводит операцию человеку с нейробластомой. Пациент ушел на операционном столе, но они пытались, пока реаниматолог не констатировал.
«Вот обстоятельства, — сказал мне тогда папа. — Был призрачный шанс, хотя я видел, что до опухоли почти не добраться, но мы боролись до последнего. И пока нас не накроют простыней и не отправят в морозилку, есть шанс все исправить или изменить».
Это не было жестоко со стороны отца — с моей психикой до сих пор все в полном порядке. Я не помню ни лица того пациента, ни его вскрытую голову, но я запомнила урок — это главное.
— Ты… — Раиса Васильевна наконец пытается удостоить меня ответом. — В тебе всего слишком, ты словно притворяешься, — наверное, впервые говорит откровенно. — И слова поперек не скажешь, и нет откровенной лести, чтобы мне понравиться. Ни разу глаза в пол не опустила, только подбородок вздергиваешь, будто ни в чем не виновата.
Возвращаемся к стереотипам. То есть я должна была преданно заглядывать в глаза свекрови и лебезить перед ней, рассчитывая на порцию ласки, будто я котенок, которого нашли на помойке? А мне казалось, что мы с Колей создавали семью.
Раиса Васильевна сама рада была, когда я забеременела. Всем рассказывала, что у нее скоро родится внук, ведь в их роду всегда первыми рождаются мальчики. А я будто чувствовала, что будет девочка, но ни с кем не делилась этим.
— А крепостное право давно отменили, Раиса Васильевна, — напоминаю я.
— Вот! — поднимает она вверх указательный палец. — И язык как бритва. Умная больно? К слову и нет говорит что-то непонятное.
— До свидания, — подмигиваю свекрови. — Вы только не волнуйтесь, вам вредно. Выздоравливайте скорее.