— Мне кажется, или ты занята чем-то другим?
— Тебе кажется, мам, — попыталась я успокоить её.
Честно признаться, я действительно пропускала мимо ушей большинство вопросов и рассказов о том, как они с папой страдают из-за моего переезда. Эти разговоры не прекращались уже шесть месяцев. Каждый раз мама умудрялась заново ввести меня в то самое унылое состояние, из которого я так отчаянно пыталась вылезти.
Иногда получалось убедительно, иногда чуть хуже. Порой накрывало совсем серьёзно и без маминых причитаний. Не хочу кривить душой: были даже мысли вернуться в прежнюю жизнь, но я быстро напоминала себе, почему всё получилось так, как получилось. Я обещала себе быть сильной. Я старалась.
Однако каждый раз, когда определитель высвечивал на экране «Мама», я готовилась к новому кругу ада.
Эти звонки окунали меня в пережитый кошмар: сорванная свадьба, пересуды среди родственников, разрыв с Семёном… Мама во всём обвиняла меня. Не в открытую, конечно же, но намекала всеми возможными и невозможными способами.
И если её недовольство моим переездом я сносила относительно легко, то разговоры о Мурзине задевали за живое. Я уговаривала себя, что между нами никогда не было никакой великой любви. Те отношения мне навязали, у меня просто не было выбора…
И всё же в глубине души понимала: за столько лет Сёма стал мне родным человеком, я доверяла ему, я верила в наше «долго и счастливо». Его предательство в один миг перечеркнуло всё, что было для меня святым. Своим поступком он раздавил меня, оставив пустоту внутри. Пустоту, которую вот уже полгода я тщательно латала, выстраивая себя и свой новый мир по кусочкам.
Я уезжала из Москвы с надеждой, что избавлюсь от ощущения ненужности и брошенности. Кажется, у меня получилось. Нет, точно получилось!..
Но только не во время разговоров с мамой, которые будто бы возвращали всё на круги своя.
Именно из-за этого я старалась реже созваниваться с ней. Она постоянно намекала, а то и говорила прямым текстом, что мне нужно вернуться, что моё место в Москве, что ещё не всё потеряно, что есть смысл хотя бы попробовать вновь поговорить с Сёмой, дать ему хотя бы один шанс…
Но я отказывалась снова подпускать к себе этого человека. Я узнала о нём достаточно, чтобы опуститься на самое дно отчаяния. Так что ни о каком воссоединении с Мурзиным не могло быть и речи.