Он смотрит на меня с серьезностью и какой-то необъяснимой печалью. Будто ему тоже тяжело. Будто он, как и я, барахтается на топком эмоциональном дне…
– Хорошо, – кивает наконец. – Как скажете.
– Все-таки не надо было работать допоздна, – почесывая нос, издаю истеричный смешок. – В полнолунье я становлюсь слишком буйной.
– Поверьте, ваше буйство было прекрасно, но…
– Ой, лучше ничего не говорите, – зажмурившись, мотаю головой. – А то я точно умру от унижения.
Я изо всех сил стараюсь держаться непринужденно, но при этом чувствую, что еще пара-тройка минут – и моя маска мнимого спокойствия пойдет трещинами. Наружу полезут обида, досада и злость.
– Вы не против, если я пойду? – наскребаю остатки смелости и вновь поднимаю взгляд к лицу Рокоссовского. – Уже довольно поздно и…
– Конечно, Ева, идите, – он избавляет меня от необходимости объясняться. – Если хотите, водитель довезет вас до дома.
– Не нужно, я за рулем, – спешу отказаться.
Подрываюсь к лежащей на диване сумке и принимаюсь торопливо складывать в нее свои вещи: папки с документами, распечатки, стикеры, фломастеры, телефон.
Только бы не разреветься. Только ко бы не разреветься прямо у него на глазах.
– Я надеюсь, сегодняшний инцидент не повлияет на наше дальнейшее сотрудничество? – осторожно уточняет Рокоссовский, наблюдая за моими сборами.
– Ну, разумеется, нет, – силюсь улыбнуться. – Все договоренности в силе.
– Я рад, – выдыхает с едва уловимым облегчением. – Тогда до встречи завтра утром?
– Да, – вешаю сумку на плечо. – До встречи.
Вылетаю в коридор и пулей несусь вниз по лестнице. Можно было бы поехать на лифте, но в движении не так ощущается горечь, которая едкой кислотой раздирает нутро.
Господи! Ну что я наделала?! Зачем полезла к нему с поцелуями?
Это было так неуместно. Так нелепо и глупо… Ну о чем я только думала?
Дура. Дура. Дура. Мнила себя профессионалом своего дела, а в итоге прокололась на такой ерунде. Домогалась собственного босса! А от него ведь даже намеков не исходило…
Только сейчас до меня доходит, что даже в начале поцелуя Рокоссовский не проявлял ни малейшей инициативы. Он не наклонился ко мне, не обнял меня за талию, не протолкнул свой язык меж моих губ – в общем, не сделал ничего из того, что обычно делают заинтересованные в близости мужчины. Я сама подалась вперед, сама схватила его за рубашку, сама присосалась к нему поцелуем. Я все сделала сама!