– Но в следующий раз я пошлю всех, кто названивает в такую рань в субботу, – он улыбается, и я знаю, что Дэвид совсем не злится. Он, кажется, вообще не умеет злиться, что почему-то кажется мне странным.
– Вкусно пахнет, – он притягивает меня к себе и заключает в крепкие объятия, упираясь носом в мою шею и прикусывая плечо.
– Сегодня у нас панкейки на завтра, – довольно улыбаюсь, и по телу пробегает волна того самого желания, которое я обычно испытываю к Дэвиду. Я живая, я чувствую что-то к своему мужу. Внутри все завязывается в странный узелок напряжения, но мне нравится это чувство рядом с мужем. Он опускает руки на мою попу, прикрытую лишь тонким шелком пижамных шорт, и с силой сжимает её, отчего по телу пробегает повторная волна желания.
– Я совсем не о еде, – шепчет он рядом с моим ухом и прикусывает мочку, отчего из моих губ вылетает стон и на лице Дэвида появляется победная улыбка.
– Еда может пригореть, – могу лишь выдавить из себя я, в то время как Дэвид проходится губами по моей ключице, задевает губами тонкое кружево моего пижамного топа и усмехается, видя, как по коже пробегают мурашки.
– Черт с ней, мой голод способна утолить лишь ты, – отрывается от меня на секунду, чтобы посадить на стол и завести мои ноги себе за спину, беззвучно приказывая сплести их и не отпускать его.
Обычно Дэвид совсем не такой с утра, но мне нравится то, что сегодня что-то поменялось в его привычном поведении. Мне нравятся его напор и страсть, может, он чувствует, что я отдалилась, или знает о том, что было вчера, а может, и знает, и чувствует одновременно, ведь вчера я была такой отдаленной и холодной рядом с ним. Ложась в постель, я не обняла его, как делаю это всегда, а сразу погрузилась в сон, который был для меня таким желанным в тот момент.
Дэвид касается губами моей груди через шелковую ткань, и моя голова запрокидывается назад, и глаза непроизвольно закрываются от удовольствия, которое он может мне доставить своим прикосновением даже сквозь тонкую ткань. Он прикусывает соски, напрягшиеся в то мгновение, как он коснулся чувствительного места своим пальцем, и я выдохнула его имя.
– Ты такая сладкая, лучше любого десерта, – мой муж сжимает холмики моей груди, и я вновь издаю нечленораздельный стон удовольствия.
– Посмотри на меня, – приказывает он, и я тут же распахиваю глаза, переводя взгляд на голубые глаза Дэвида, но сейчас они так затуманены, что я едва понимаю, что это глаза моего мужа, – я люблю тебя.