– Значит, она права, – настойчивый голос парня заставил меня выйти из размышлений и прислушаться к дискуссии.
– На каком основании? Это решение человека, может, это была его судьба, – почти кричала блондинка на парня.
– Она спасла жизнь нескольким людям, надеюсь, её не уволили, – пробубнил он и сложил руки на груди, демонстрируя, что больше не собирается ругаться с истеричной девушкой, сидящей рядом.
– Вы все правы и неправы одновременно, – начала я, отвлекая внимание студентов от спора и возвращая их к нашему занятию, – ваша правда, что сотрудница не имеет права указывать, что делать, это решение всегда за человеком. Но и не правы, потому что это и есть человеческий фактор. Она должностное лицо, безопасность пассажиров, экипажей и всего персонала – часть её работы. Если мы можем влиять, то мы обязаны это делать. Я вам скажу так, она не лишилась работы и еще долгое время трудилась в аэропорту. Но за это решение она наказание все же понесла, – я метнула взгляд на Фабиана как раз в тот момент, когда он отвлекся от телефона и мои последние слова дошли до него и, надеюсь, были услышаны.
Я правда считаю, что я была наказана за то, что сделала, и это было хуже, чем лишиться работы. Потерять всякую надежду на то, что будешь с человеком, которого любишь всем сердцем, гораздо хуже, на мой взгляд.
Я посмотрела на часы.
– Ну что же, уже почти час, и я вас отпускаю. Увидимся завтра, спасибо за отличное занятие, – я вернулась к своему столу, выключая компьютер, пока студенты покидали кабинет, прощаясь со мной. Я чувствовала, как Фабиан замер возле меня.
– Ты еще не наигрался? – устало произнесла я, поднимая взгляд на мужчину.
– Ты правда считаешь, что зря спасла мою жизнь? – он выглядел каким-то удрученным и потерянным, поняв это для себя. Как же мне хотелось сказать, что это правда! Но я никогда не умела хорошо врать Фабиану, и сейчас уже поздно начинать.
– Нет, конечно, не считаю. Это моя работа, и я её выполняла, всегда буду гордиться, как я её делаю, – я хотела бы отвести взгляд от черноты, но это было выше моих сил. Он гипнотизировал меня, и руки тряслись от того, как сильно я хотела к нему прикоснуться.
Он выглядел таким серьезным, будто обдумывал, что сказать или сделать, сейчас я не боялась его слов, почему-то мне казалось, что он изменил свое решение и уже не хочет играть. Мне казалось, что эти мои слова что-то в нем изменили, хотя бы на несколько минут, часов, но он стал моим Фабианом, тем, в кого я когда-то влюбилась.