И враг действительно, которого он привел с собой, находился в этом трепетном, ничего не понимающем ужасе.
В комнату к сенатору драгун привел с собой библейского старца!
– Ваше сиятельство, – сказал Марков графу Большову, – вот наш злодей. Это он убил тех монахов!
Граф открыл глаза, посмотрел на Маркова, на старца и сказал:
– Господин полковник, оставьте нас одних. – И когда тот вышел, указал старцу на кресло, что стояло напротив него, и проговорил любезно: – А вы, сделайте милость, присаживайтесь! – И когда старец сел, спросил его так спокойно и так уверенно, будто это знал давно сам, но таков уж порядок, что и вам это знать должно и доложить необходимо, чтобы я убедился, что вы это верно знаете, как это знаю я: – Ну, говорите. Я вас внимательно слушаю. Рассказывайте, как вы убили тех монахов и брата государя императора нашего… старца Симеона. Превесело, наверное?
Поясню в примечании, как нашему драгуну удалось отловить этого злодея (примечание мне это приснилось во сне, от Беса, за номером шесть). А что ответил библейский старец графу Большову, мне во сне двадцатом, от Беса, показали. Вы его сразу после этого примечания прочтете.
Дело было так.
Наши «богомольцы» – граф Большов и драгунский полковник Марков – на «богомолье» прибыли почти одновременно. Не успел драгун сойти на берег Соловецкий, как и граф на этот берег сошел.
– Ну, – спросил граф нашего драгуна, – превесело в Кеми, как государь велел, время провели?
– Превесело, – не сразу и мрачно ответил Марков. Тяжко ему было после пари с библейским старцем.
– А что так? – удивился граф. – Или закуски мало было? – От Маркова несло водочным перегаром, но он славился тем, что голова у него редко болела от похмелья.
– Да нет, ваше сиятельство, и закуски было много – и водки было вдоволь. Только вот не с тем я ее пил!
– Ну-ка, господин полковник, – насторожился граф, – разъясните, что значит… не с тем?
– А то и значит, господин граф, – с мукой в голосе выкрикнул драгун, – что с убийцей старца Симеона я водку пил! – Даже с некоторым раскаяньем выкрикнул, будто пока он пил с ним… тот и убил старца.
И, услышав это, у графа, как говорят, от сердца отлегло. И он спокойно спросил драгуна:
– Ну и кто он, убийца старца? – А казалось бы, что сие известие должно было несказанно его удивить и потрясти! Но ничуть не удивило и не потрясло, будто знал, что должно было нечто подобное с этим старцем случиться, раз он, граф Большов, к нему ехал, чтобы спросить, не он ли автор этой вздорно лживой и дерзко подстрекательской «Истории Отечества нашего»? Ведь в двенадцатом году гвардейцы, поди, начитавшись этой «Истории», ходившей в тайных списках, на Сенатскую площадь бунтовать вышли и имя старца выкрикивали – в императоры звали. И граф, возвысил голос, нарекая старца по названию той площади, чтобы придать большую значимость своему вопросу: – Ну и кто же убил старца Симеона Сенатского?