И в какой-то момент звуки стихли, оставив ее наедине с собой, подарив мгновение тишины и покоя. Она почувствовала, как онемевшее от холода тело наполняется легкостью и теплотой, потянулась к этому источнику, пытаясь согреться, найти забвение. Рия слишком долго сражалась, она устала, не осталось сил, слезы в глазах застыли, превратившись в ледяные кристаллы. Она попыталась пошевелиться, но ничего не почувствовала. Неужели это конец? А как же боль и ужас? А чувство вины и долга? Страх? Неужели это все? И она почти сдалась, почти позволила душе выпорхнуть из неподвижного тела, когда вдруг внутри нее шевельнулась жизнь. Едва ощутимый толчок, который активировал внутренние возможности организма, и рия открыла глаза. Негнущимися покрасневшими пальцами она начала прочищать дорогу из снежного плена, пока снова не ощутила на лице колючее дыхание ветра. Хватая холодный воздух рваными глотками, рия встала сначала на колени, а потом в полный рост. Ее шатало от слабости. Команды мозга «бежать, не останавливаться» ее тело больше не воспринимало, и она шла, едва переступая ноги, утопающие по колено в снегу, опустив плечи и прикрывая живот руками. Никто бы не выжил в этом месте, ни один из живущих в Элиосе. И если бы рия не знала, что у нее внутри, то удивилась бы, как не замерзла еще в самом начале пути.
Рыдания время от времени срывались с губ, напоминая о том, что она еще существует. Рия молилась сразу всем Богам, не считая это святотатством. Она просила пощады не для себя. Ее молитвы имели совсем иное предназначение. Но Боги молчали, забыв о ней. Вой метели и свист ветра были ей единственным ответом, но она и не ждала другого. Боги всегда отворачиваются от нас, когда мы перестаем соответствовать ожиданиям и следовать их приказам.
Пространство словно расширилось, а мрачные чернеющие вдалеке горы, которые прежде, казалось, надвигались на нее, теперь неумолимо удалялись. Рия упорно шла вперед, и каждый шаг давался ей с огромным трудом, но создавалось впечатление, что она двигается назад. Внутри нее пульсировала жизнь, и это единственное, что заставляло идти дальше, направляло и показывало путь. Время приняло причудливые формы, и рия уже плохо соображала, где настоящее, а где прошлое. Она забыла, куда идет, и от кого скрывается. Ее преследовали воспоминания или грезы, рассеянный туман из сменяющихся образов, разорванные лоскутки прошлых жизней. Иногда она закрывала глаза и шла вслепую, пытаясь вырваться из калейдоскопа сбивающих с пути видений. Порой ей казалось, что она слышит чей-то смех или скрежет, а, может, виной слуховым галлюцинациям были причудливые стоны снежной пурги, поднимающей вокруг рии белый туман.