– Что будем делать, – шёпотом спросила она?
– А ничего. Подчинимся обстоятельствам. Видно нам придётся долго добираться до моря.
– Даа, неважное начало медового месяца, – грустно произнесла она.
– Прекратить разговорчики! – строго произнёс стоявший у двери сержант-полицейский.
Вошедший следом за полицейскими и задержанными лейтенант окинул взглядом купе, и убедившись, что в нём кроме них других людей нет, приказал:
– Этих двоих, – он кивнул в сторону здоровяка и его товарища, – на верхние полки, и пристегнуть наручниками к поручням.
А этих.., – он окинул взглядом Катю и Женю… – его пристегните к стойке столика, а её, – он опять, но теперь дольше, задержал взгляд на грациозной фигурке девушки, – её не трогайте, только не давайте ей подходить к мужчинам и разговаривать с ними.
Понятно?!
– Да, товарищ лейтенант.
– Смотрите у меня, если что не так, головы поотрываю!
Произнеся это грозное предупреждение, он покинул купе.
Оба полицейских – сержант и старшина – остались стоять у двери. Проход был узким, и им приходилось чуть ли не выжимать друг друга с места.
Наконец старшина не выдержал, и буркнув напарнику: «Я сяду, а ты пока стой», примостился на полку почти рядом с Женей.
В купе воцарилось молчание.
Бессонный период перед задержанием, да и нервное напряжение, в котором находился последнее время Женя, не лишило его потребности в отдыхе, и он, убедившись, что Катя уснула, тоже прикрыл глаза.
Он надеялся, что сможет не засыпая встретить утренний рассвет, но почему-то сразу уснул, и никакие сновидения его не тревожили. Он ничего не видел и не слышал. Он спал словно младенец.
А в это время…