- Спасибо вам, Олег Платонович, - выдавливаю я из себя, признавая поражение. – Я очень благодарна вам за заботу.
- Вот и умница, - холодная улыбка не трогает глаз мужчины. – Теперь она твоя ответственность, Илья.
Евгения Игоревна выглядит так, будто проглотила лимон и закусила его кактусом. Она старается сохранить лицо, но ненависть, с которой она смотрит на меня и Илью, просачивается сквозь маску.
- Пойдем, Женечка, - приказывает Олег Платонович. – Оставим Илью с Валерией наедине. Пусть поболтают.
Замираю в ужасе. Буквально перестаю дышать, провожая взглядом уходящих.
Дверь закрывается, и мы с Ильей остаемся в комнате одни, не считая ребенка на моих руках. Делаю глубокий вдох и осмеливаюсь посмотреть на мужчину.
Встречаю его холодный, пробирающий до костей взгляд. Он не сулит мне ничего хорошего.
Мужчина молчит, рассматривая меня, как какое-то диковинное насекомое. С долей отвращения.
Почему он не возразил отцу? Даже не попытался! Илья Осипов не из тех, кто соглашается с тем, что ему навязывают. Он не раз создавал семье проблемы. Мог бы и откреститься от этого дурацкого брака.
- Зачем?.. – хочу спросить его об этом, потому что затянувшееся молчание давит на нервы всё сильнее.
- Молчи! – обрывает меня мужчина. – Не говори со мной, Лера. Даже не открывай свой рот.
Тон и слова Ильи бьют, как пощечина, и это задевает. Я совсем не готова к такому.
Моргаю часто-часто, чтобы не дать пролиться слезам.
Сын в моих руках начинает кряхтеть и дергать ручками. Открывает заспанные глазки. И тут же слышится недовольный плачь.
Вдыхаю поглубже. Что бы ни происходило вокруг, у меня есть маленький мир, где только я и мой ребенок. В этом мире нет места тревогам и боли. Только любви.
Мой малыш – мое спасение. Он не дает соскользнуть в отчаяние.
- Привет, соня, - нежно целую теплую мягкую щечку. – Выспался? Давай проверим, как твои дела?
Кладу сына на кровать, чтобы проверить подгузник, и чувствую на себе прожигающий спину взгляд Ильи. Жду и надеюсь, что он уйдет. Оставит меня с моим малышом.
Но мужчина не двигается с места.
Я меняю ребенку подгузник и глажу животик. Недовольное голодное кряхтение набирает обороты, становится все более и более требовательным.
- Мне нужно покормить, сына, - раздраженно сообщаю застывшему за моей спиной мужчине. – Не мог бы ты уйти?