— Остыла? — спросил Раф, взяв бокал. Сделал глоток и прищурил глаза. — Вижу, что остыла. Теперь займёшься делом.
При этих словах меня опять пронзил страх, но я изо всех сил старалась сделать вид, что мне всё равно. С телом он мог делать что угодно, лишь бы не касался души. Жаль, что она ещё не сгорела дотла.
— Подойди сюда, — приказал Рафаэль.
Я сделала к нему несколько шагов и остановилась.
— Дальше что? — спросила сухо.
Он взглядом указал на стол. Помимо вина на нём стояла большая резная шкатулка. Раф встал и развязал пояс халата. Я против воли сжалась, а на его губах появилась практически неуловимая, полная пренебрежения улыбка.
Кинув халат на кресло, он подошёл ближе и вдруг в считаные секунды намотал мои волосы на ладонь. Дёрнул, и я, вскрикнув, попыталась схватиться за его руку. От боли на глазах выступили слёзы, которые я так тщательно скрывала.
— Я тобой сегодня крайне недоволен, Камила. Попытайся это исправить. Сейчас ты откроешь эту коробку и займёшься дырой, которую сама же и оставила. Сделай так, чтобы всё прошло гладко. Приступай.
Он толкнул меня на столик. Я ударилась ногой и едва не упала. Открытая бутылка с вином покачнулась, а меня ужаснула мысль, что, если она опрокинется, Раф разозлится.
Но бутылка осталась стоять. Трясущимися руками я открыла шкатулку. Это оказалась аптечка. С трудом понимая, что делаю, я вытащила бинт и пластырь. Антисептик едва не выпал из рук, когда я открывала пузырёк, стараясь не смотреть на мужа.
Раф опять развалился в кресле.
— Ты можешь быть свободен, — бросил он охраннику. — А ты будь понежнее, Ками. Если мне понравится, завтра я, может быть, разрешу тебе посмотреть на Дениса. А может, и не разрешу. Мне нужно об этом подумать.
Он опять покачал бокал.
— Разрешу или не разрешу, как считаешь?
Я старалась молчать. Смочила антисептиком ватный тампон и приложила к боку Рафаэля. Так и хотелось нажать как следует и вогнать его ему прямо в затягивающуюся рану. Жалко, что я не попала ему в сердце. Но вместо сердца у него кусок свинца, так что от пули хуже бы не стало.
Он наблюдал за мной, и чем дольше длилось молчание, тем сильнее я нервничала.
Тело у него было крепкое и поджарое, как у атлета, грудь покрывали завитки тёмных волос. Бронзовый загар и практически неощутимый запах дезодоранта, намертво впечатавшийся в меня.