– Что ты здесь делаешь?
Я обмерла от страха. Увлеченная размышлением, не заметила, как ко мне подкрались.
– Да вот, желуди собираю, – откликнулась я, разворачиваясь и кивая на корзину. Передо мной стоял Волков-младший. В рабочем комбинезоне, в простой клетчатой рубашке, он напоминал рекламного героя советских времен, где рабочие искренними улыбками и крепким рукопожатием изображали дружбу с колхозниками. Максу еще бы сноп сена в руки дать.
– Так желуди на земле нужно собирать, а не с дерева, – хохотнул Максим.
Наклонившись, он поднял несколько и бросил в мою корзину. Заметив, что я намереваюсь спрыгнуть со скамейки, подхватил меня и снял, словно ребенка. Специально сделал так, чтобы, сползая вниз, я проехалась по его груди.
– Может, сходим к озеру? – предложил Макс, мотнув головой. – Там красиво. Лягушки поют.
Лягушки. Я улыбнулась, вспомнив, как мы с Волковым загорали на одном полотенце. Тогда тоже пели лягушки. Максим пытался сосчитать веснушки на моем носу. Смеялся и смотрел с обожанием. А кое-кому эти веснушки не понравились.
– Ты же вроде на работе? – стоило вспомнить Андрея, как настроение испортилось. Дура я. Зачем столько терпела? Почему не видела, что не любит? Даже в мальчишке из детства было больше любви.
– У меня обеденный перерыв.
Максим разглядывал меня. От смущения я закусила губу и поняла, что допустила ошибку. Он воспринял это как сигнал к действию. Наклонился, притянув к себе, но я дернулась в сторону.
– Подожди, у тебя в волосах запутался сор, – он ухватил меня за ворот и, запустив пальцы в собранные в хвост волосы, вытащил засохший резной лист.
Мне сделалось стыдно. Надумала себе невесть что.
– Извини, мне пора домой, – я наклонилась за корзиной, – свиньи уже заждались.
– Давай подвезу, – Максим отнял у меня ношу и пошел к дороге, не ожидая ответа.
На этот раз он был на внедорожнике с логотипом агрофирмы «Русский ковчег», поэтому мы подкатили к моему дому без рокота мотоциклетного двигателя.
– Вечером на репетиции встретимся, – я помахала ему на прощание рукой.
– Я буду, – коротко ответил он, провожая меня глазами. Я чувствовала. Мне жгло меж лопаток. Вышла из сарая тетка, и я бросилась к ней, лишь бы отвлечься и больше не оглядываться.
Вечером на репетицию пошли тем же строем, только в этот раз отсутствовала вернувшаяся в Себеж Ксюха. Бабушка, выздоровевший дед, тащивший баян сам, я и пес Полкан вышагивали по центральной улице под музыку. Душа отставного полковника требовала военного марша. Разворачивая меха, Гончаров-старший заставил нас приноровить шаг под «Прощание славянки». Даже Полкан перешел на игривый аллюр. Лишь пудра и благородное воспитание Вероники Романовны не позволили оборачивающимся на нас односельчанам разглядеть, как сильно бабушка изволит гневаться. Ее каблуки цокали грозно.