Я даже не стал покидать пилотское кресло, просто развернулся навстречу Алексею Самгину и еще незнакомому мне плечистому парню – их в рубку впустил Растопин.
- Забирай, Леш. И скажи спасибо, что только двое. А то имелись опасения, что таких «лишних» будет человек семь, - заместил я, поглядывая на наших пленников. Одновременно думая, как хорошо, что я вовремя отказался от «Ликосы» - ведь была у меня такая сомнительная в полезности мысль: усмирить их всех разом магической паутиной. Да, тогда бы не пришлось бить кинетикой и переводить на незваных гостей брючные ремни. Но тогда бы проблем с выносом этих «тел» вышло намного больше.
- Смотри, этот вроде как маг, - заметил Растопин, помогая плечистому парню оттянуть второго пленника в тамбур. – И наверху еще один – пилот.
- Пилота тоже что ли брать? – переспросил меня Смагин.
- А нахрена нам два пилота на одной вимане. Забирай! – распорядился я. – С магом там поосторожнее, а то превратит вас в лягушек. Все, на этом прощаемся! Скорее всего, сюда мы не вернемся. Ждите дальнейших указаний от Геннадия Степановича. Удачи!
- Удачи! Удачи, ваше сиятельство! – почти хором отозвались Смагин и широкоплечий.
Как только они вышли, я отвел виману на дальнюю окраину Шалашей и установил удобную для зависания высоту. Щелчками двух тумблеров включил автоматику и покинул пилотское кресло.
Козельский давно пришел в себя, поглядывал за мной и Растопиным злыми крысиными глазками. Наверное, пытался придумать, каким козням нас подвергнет, когда мы его отпустим. Ведь уверен был, что не убьем. А может пытался угадать, зачем я все это затеял, и здесь при доступных ему исходных данных, все происходящее никак складывалось в уме Козельского в хоть какие-то логичные выводы.
- Так, Сань, давай его наверх. На ноги поставь, - я тоже помог, ставя князя в вертикальное положение – ноги ему я не связывал.
- Я никуда не пойду! – подал голос Козельский после мрачного молчания.
- Надо бы, Григорий Юревич. Вы же убедились, что я особо не нянькаюсь, могу сделать больно. Могу и очень больно, - сказал я ткнув его пальцем в бок. – Так что давай, сволочь. И помни, что доставить боль тебе, для меня лично – действо очень приятное.
Вот и все, прекратилось всякое несогласие – поплелся Козельский со скованными сзади руками на вторую палубу.