— Тогда буду ждать вас к часу в комнате Артурчика.
Встаю и сразу направляюсь на выход.
— Мария Павловна, — окликает меня в дверях Амир, — спасибо тебе!
Его слова искренние. Я знаю, за своего ребенка он сердце вырвет…
10. Глава 9
Глава 9
Вроде бы все устаканилось. Настолько, насколько могло устаканиться. Как специалист я уже была готова вынести свой вердикт, вот только тормозила с его обнародованием…
Удивительно устроена эта жизнь. Со стороны могло показаться, что Артур — любимый ребенок, родившийся, как говорят, с серебряной ложкой во рту, вот только по факту мне было жаль мальчика. Искренне жаль. Это было чудовищно, алогично, непонятно, но… Эльмире было совершенно наплевать на своего сына. Она уделяла ему ровно столько времени, сколько требовал протокол. Да, исправно заходила осведомиться, как малыш, стоило ей вернуться из города домой, целовала его по утрам, покупала бессмысленные дорогие подарки, продолжая захламлять и без того заставленную комнату… Но вот спроси её что-то частное про ее мальчика — она бы не ответила… Какая игрушка у него любимая, как он реагирует на стишки и песенки, какую кофточку не любит надевать. Артур не был недоразвитым и уж тем более ненормальным. Я бы даже сказала, он опережал многих детей по уровню интеллекта — то, как прекрасно он справлялся с играми-заданиями, которые многие и постарше не могли осилить, говорило о хорошем умственном потенциале. А то, что первые слова пока не давались, было не более чем данностью. Многие дети вообще начинают говорить к трем годам. И ничего в этом странного нет. Просто для обитателей этого поместья всё должно было быть с картинки — что дом, что брендовая вещь, что чистота бриллианта на пальце, что ребенок…
Я привязалась к малышу. Корила себя за это, потому что обещала внутреннему «я» раз сто, что это неуместно в нашем случае, но привязалась. Артур не был похож на Амира, как… как моя Алиса, но я все равно то и дело ловила их сходство — в остроте взгляда, в повороте головы, в движении ручек. Удивительное дело, генетика — насколько сильно, насколько неотвратимо мы перенимаем те или иные черты наших родных. Без детей мы никто. Они наше продолжение. Они наша истинная память. Память о нас — о том, кого мы любили и кого выбирали… Они в сухом остатке и есть наша жизнь…