- Ну…, я не думала о таком исходе. Наверное, там договор составляется и предоставляется защита от грубых посягательств и тем более как можно увезти девушку, гражданку другого государства в другую страну? У меня даже и загранника нет.
- Все могут, Люба. Ты просто очень наивная. Давай лучше ложиться спать и перед сном мечтать о хороших мальчиках, достойных таких девочек как мы.
- Ты забыла добавить: богатых мальчиках, - подмигнула Люба.
- Поверь мне, Любаша, не в богатстве счастье. Это я на примере своих родителей поняла.
- А что с ними не так?
- Если бы я знала… Спи уже давай.
2. Глава 2. Дома
- Мам, я дома! – прокричал с порога Елисей, отряхивая налипший снег с парки. – Билал, Фаиза! У нас сегодня гость. Дём, раздевайся и чувствуй себя как дома.
Пшеничников, снимая ботинки и куртку, довольно улыбался, ощущая дружескую, уютную атмосферу в доме друга, по-доброму завидуя и сожалея, что у него нет родных брата или сестры.
- Елисей вернулся! – заверещал младший брат и с разбега налетел на старшего, подхваченный сильными руками Елисея, захихикал от щекотки.
- Ах ты, шмакодявка! Подрос как! – подбрасывал Елисей Билала к потолку, искренне радуясь встрече и понимая, как скучал по мелким.
- Пусти, пусти! – заливался смехом, брыкался, довольный игрой Билал. – Фаизу теперь покидай!
Сестра заметно повзрослела и настороженно глядя на гостей стояла в проеме комнаты, не решаясь приблизиться и поприветствовать Елисея. Незнакомец, пришедший с ее братом, смущал.
Демид разделся и смело прошел в глубь квартиры. Приблизившись к черноволосой девочке, присел на корточки, уровняв взгляды и с улыбкой произнес:
- Привет, кареглазая! – и протянул раскрытую ладонь. – Давай знакомиться. Я Демид. А ты Фаиза? – склонил голову на бок, заглядывая в глаза.
Девочка перевела взгляд с братьев, воркующих о своем на входе, на рослого незнакомца-блондина и, застеснявшись, нахмурилась развернувшись, исчезла в комнате, захлопнув перед Демидом дверь. Елисей, наблюдая протест сестры, поддел друга.
- Бортанула тебя Фаиза? Не понравился ты ей, - рассмеялся Дамиров. – Сеструха только Виталину любит… Любила, - тяжело вздохнул и нахмурился, снова вспомнив о любимой девушке.
Пшеничников выпрямился, пялясь в закрытую дверь, за которой исчезла мелкая, и, повернувшись к Елисею, с усмешкой на лице, произнес: