Да, пять лет назад (или уже шесть?) Илью также донимала Божена, всеми правдами и неправдами стараясь затащить в койку. Если учесть, что Илья тогда трахался с её матерью, это тоже создавало определённые трудности, но совершенно другие.
Он рассказал эту историю Соломону, и до сегодняшнего дня ни разу не пожалел.
Он и сейчас не пожалел, что рассказал ему почти всё.
Любое дружеское общение давало неоспоримые преимущества, а общение с Соломоном — преимущества особые. Это как говорить с более умной версией себя, да ещё получать ответы.
Общение с незаурядным, необидчивым, слегка не от мира сего Моней, который многие вещи воспринимал не так, как обычные люди, позволяло Илье мыслить трезво и видеть ситуацию с разных сторон.
Но ключевым всё же было почти.
— Именно потому, что однажды я так уже поступил, это больше не повторится, — вышел Илья на палубу.
Дошёл до кормы. Остановился. Положил руки на рейлинг.
Металл холодил ладони. Ветер трепал шлаг на флагштоке. На востоке занимался рассвет.
Тёмно-синее в предрассветной дымке море тихо билось о борт. Серые очертания холмистых берегов с двух сторон узкого пролива походили на спины спящих драконов.
— С Викторией совсем другая ситуация, Монь, — сказал он. — Но раз из нас двоих ты умный, скажи, какой урок шесть лет назад я не усвоил, что судьба опять подсунула мне взбалмошную несовершеннолетнюю девчонку?
4. Глава 4
— А тебе действительно понравилась та девушка, из-за которой Виктория устроила тебе скандал? — встал рядом Соломон.
— Монь, — скривился Илья.
— Ну да, она же сама на тебя вешалась, — кивнул Соломон с пониманием человека, который ни черта не смыслит в тонкой, но неточной науке взаимоотношений полов, но, будучи девственником, то есть теоретиком, пытается понять умом и проанализировать. — Или тебе нет разницы, с кем спать?
— Соломон!
— Молчу, молчу, мой господин. О, великий и ужасный раб лампы, то есть яхты, — примиряюще поднял тот руки. — Но возвращаясь к твоему вопросу, я, как человек далёкий от сакральных знаний о невыученных уроках судьбы, думаю, дело не в них.
— Тогда какого хрена я опять вожусь с грёбаным юношеским максимализмом и бушующими гормонами? — Илья в сердцах оттолкнулся от поручня.
Ситуация его и правда накаляла. Он ненавидел неуправляемых, а ещё больше озабоченных баб, перевалило им за пятьдесят или ещё не было и восемнадцати.