— Бюджетные средства и заграничные инвестиции.
— Ладно, смотрю, немного подготовились. Но все равно нам не подходите.
— Но почему?! — Вскидываю взгляд на мужчину. Он медленно поднимается со своего кресла и идет ко мне.
Я немного отхожу назад и упираюсь в огромную вазу на полу.
— Я. Ненавижу. Когда. Мне. Хамят, — произносит Александр Дмитриевич, наклонившись ко мне очень близко. Его горячее дыхание опаляет кожу на моей шее, и по ней бегут мурашки. То ли от страха, то ли…
— Я бы не хамила вам, но вы меня чуть не сбили! — отвечаю ему незамедлительно.
Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как клокочет во мне чувство несправедливости. Да, он хозяин этой фирмы, а я простая сирота, которая пришла сюда устраиваться, но он должен знать мою правду. Пусть это и будет стоить мне работы!
— Нечего было переходить дорогу на красный свет! — спокойно отвечает мужчина, а я заливаюсь краской от стыда.
Он смотрит мне в глаза, и это не дает думать связно. Потом он снова наклоняется, поправляя мои волосы и шепчет на ухо:
— Вы должны извиниться.
Господи, этот человек вообще умеет соблюдать личные границы? То же самое можно было сказать, не прикасаясь ко мне.
— Я?! — спрашиваю затаив дыхание.
— Вы, Анна, — тихо говорит он и еще ближе приближает свое лицо к моему.
5. Глава 4
Глава 4
— Но за что мне извиняться? — пищу я, понимая, что такому человеку, как Ковалевский, перечить нельзя. Но все же чувство собственного достоинства и какое-то отчаяние берут свое.
Упрямо задираю подбородок, отвечая мужчине таким же сердитым взглядом, каким смотрит он.
Александр Дмитриевич молча раздумывает и нервно постукивает ногой. Мне кажется, в его голове только две мысли: убить сразу или немного помучить. И чаша весов, похоже, все сильнее склоняется к первому варианту.
Тут мужчина отворачивается и без эмоций роняет:
— Можете быть свободны.
— Вы меня берете? — спрашиваю с последней надеждой.
— Конечно, нет! Мы с вами не сработаемся. Мне не подходят такие… — Мужчина смотрит на меня, явно намекая на мой характер.
— Какие? — выдыхаю я.
— Вы тратите мое время! — отрезает Александр Дмитриевич и смотрит на дверь, явно намекая, что мне пора уходить.
Я поправляю прическу и, опустив голову, покидаю кабинет. На глазах выступают слезы обиды, заплетаются ноги.
Вот же кретин! И что я теперь скажу Наталье Владимировне? Она так старается для меня, договорилась с сыном, а я ее подвела. И все из-за чего? Из-за этого дурацкого пешеходного перехода? Да нет, из-за этого хама!