В тот вечер мать не выдержала и ушла одна. Отец сам отвез к ней Соньку на другой день. А еще через день я сбежал из дома. На поиски. Но в итоге потерялся. Почти сутки слонялся по городу, пока меня не опознал какой-то случайный чел. Отец тогда всех на уши поставил, везде трубили: «Пропал мальчик…».
Эта эпопея длилась, наверное, месяц, а потом мать решила попросту уехать. Точнее, сбежать. Вместе с нами. Тайком. Отец ей этого не простил. Нашел, избил ее зверски, до полусмерти, на наших глазах, а нас забрал. Обоих. И видеться с ней запретил.
Только вот Соньку он забрал тупо назло матери. Ни тогда, ни сейчас она не была ему нужна. Хотя сестра, сколько помню, из кожи вон лезла, чтобы он ее заметил, чтобы хоть раз похвалил. Но он ее замечал только тогда, когда она косячила...
17. 16. Стас
Захожу в дом, поднимаюсь на второй этаж и – какой сюрприз! – сталкиваюсь с Инессой нос к носу.
Невовремя выползла она из своей комнаты. Тварь.
Инесса собирается спускаться вниз, но я преграждаю ей путь. Она делает шаг влево, пытаясь меня обойти, я – тоже. Она – вправо, и я – вправо, заслоняя лестницу собой.
Тогда она отступает на шаг и, скрестив на груди руки, спрашивает с раздражением:
– Что за игры, Стас?
– Какие уж тут игры? – улыбаюсь я. – Ты у нас, оказывается, опытная психологиня.
– Психолог, – поправляет она с бесстрастной миной.
– Один хрен. Так вот посоветуй, как психолог, что делать. А то у меня проблема.
– Это надо обсуждать прямо сейчас? – нервно спрашивает она.
– Да. Прямо сейчас. А то, чувствую, – приближаюсь к ней, – еще немного – и быть беде.
Несколько секунд она сверлит меня взглядом. Потом, хмыкнув, спрашивает:
– И в чем же твоя проблема?
– В том, что нестерпимо хочется взять одну суку, которая лезет, куда не просят и мелко гадит исподтишка… и свернуть ей шею. Или как вариант: спустить эту тварь с лестницы. С этой, например… – показываю я за спину.
Инесса прищуривается и шипит:
– Послушай меня, избалованный ублюдок, я сделаю так, что и ты, и твоя полоумная сестрица вылетите отсюда в два счета. Отправитесь к своей малохольной мамаше и больше от отца ничего не увидите… ни рубля, ни…
Я хватаю Инессу за предплечье и с силой толкаю к краю лестницы, но руку не отпускаю. Наоборот, сжимаю крепче, удерживая ее, неуклюже балансирующую на верхней ступени. Если бы разжал пальцы, она полетела бы сейчас кубарем вниз. Но мне достаточно и просто увидеть в ее глазах животный страх. Затем дергаю ее на себя и прижимаю спиной к стене. И только тогда убираю руки.