– Олег Артемович здесь? – потребовала я ответа.
– Он… – замялся новенький.
– У себя в кабинете, – с какой-то непонятной грустью вздохнул самый пожилой из охраны.
– Ничего не понимаю… – я психанула, разворачиваясь обратно в сторону лестницы.
Офисное здание было высоким, но мы арендовали только два этажа. Восьмой этаж — административный, там управлял мой дорогой жених, и седьмой – территория моей финансовой власти.
Подниматься на каблуках было сложно, особенно после очередного тяжелого дня, но непонятное волнение с примесью интереса подогревало меня.
Я знала, что Олег не может мне изменить. Мы вместе практически три года. Готовимся к свадьбе, столько всего прошли бок о бок. Наверняка он придумал какой-то сюрприз к нашей предстоящей годовщине… Может, мне лучше не ходить?
Вот только мечты мои наивные рухнули, словно карточный домик, как только я приблизилась к его кабинету.
Женские стоны. Как ножом по сердцу…
С минуту я пыталась прийти в себя, не веря тому, что слышу.
Шаг. Еще шаг. Маленькими шажочками я подходила все ближе к двери его кабинета.
– Да! Да! Еще! Еще! – Не может быть, просто не может этого быть… это не со мной.
Я медленно дернула ручку, и тихо проскрипела открывающаяся дверь – любовники в порыве бурной страсти этого даже не заметили. Зато я увидела все.
Два предателя. Два самых близких мне человека, и такой удар.
Ася… лучшая подруга, с которой дружили мы больше десяти лет, сейчас скакала голой на моем женихе. На дубовом столе, где мы часто собирались, чтобы провести рабочие собрания. На том самом чертовом дубовом столе! У которого еще утром он ласково целовал и обнимал меня.
Олег трогал ее тело, целовал жадно и будто позабыл совсем, что без пяти минут женат. Что платье белое уже куплено и костюм черный сшит на заказ… а рамка с нашей фотографией от накала их страстей упала на пол и наверняка разбилась.
Как это?! Так бывает? Над моей головой – на этаж выше… Я настолько была слепа? Настолько дура?
– И как давно?.. – сорвался с моих губ вопрос.
Парочка тут же замерла. Ася спрыгнула с Олега, прикрываясь его рубашкой, начала охать и ахать, как невинная овечка. Будто это он затащил ее… на стол.
И как же хорошо, что сейчас не было света — совсем не хотелось видеть эти лживые морды, а больше всего я желала не показывать своих слез.