«Олигарх» заводит машину, удостаивает меня краем взгляда и примирительно говорит:
– Хватит дрожать, ничего с тобой не будет. А вот если бы осталась здесь да ночью пешком прошлась, я за твою жизнь не ручался бы. Называй адрес, где живешь?
Внутри теплится надежда на то, что я останусь жива. Мне даже кажется, он вообще меня не тронет. Но на всякий случай держусь отстраненно, называю улицу, номер дома, и, – о чудо! – он тоже не показывает никакую заинтересованность. Высаживает возле подъезда, и так и не дождавшись никакого «спасибо» уезжает обратно.
Я чувствую неимоверную усталость, будто пережила какой-то катаклизм. Как я поняла, Геля ночует у парня, поэтому, быстро приняв душ, проваливаюсь в сон. Чертово полнолуние! Смутно помню, как сквозь сон отключала телефон, но мой сон настойчиво перебивают звуки. Какого черта, у меня заслуженный выходной! Мне мерещится, будто в квартире кто-то есть. Уже утро? Поднимаю глаза: часы показывают три утра. Я спала всего 4 часа. Что такое, Гелькин встревоженный голос снова и снова посторяет мое имя! Зевая, выхожу в коридор и выпадаю в осадок: Геля и Аркадий Андреевич смотрят на меня как на привидение, и если сначала Гелька радостно визжит, что я жива и никакого маньяка не было, то Аркадий Андреевич укоризненно качает головой и уходит к своей супруге с мигренью. Почти что следом снова играет мелодия телефона, по которому знакомый незнакомый голос, тихо, с едва вскрываемым гневом задает вопрос:
– Аделина, почему я должен объяснять полицейским, как мои отпечатки пальцев оказались на ноже в кофейне и доказывать, что я не маньяк, что ты как женщина для меня вообще малопривлекательна?
5. Глава 5. Ашин
Обвинять кого-то в домогательствах и преследовании в ночь полнолуния в Москве – весьма опасное занятие. Точнее, опасно для того, кого обвиняют. Уточню: того – это меня, который практически спас девчонку от реального насилия и смерти. А обвинитель – одна глупая курица из кофейни, которая умеет делать обалденный латте-арт с изображением волка и не умеет пользоваться мозгами. На участкового у меня нет никаких претензий. В городе в ночь полнолуния творятся страшные вещи. В первый месяц исчезла одна девушка, во второй – две, боюсь, к сегодняшнему утру их будет трое. Почерк и история преступления – одинаковы. О нежелательности одиночных ночных походов в такие дни СМИ уже трубит. В таких условиях, когда сначала подруга некой девушки, а потом владелец кофейни с ошалелыми видами прибегают в участок и оба показывают мое фото и фото моей машины вдобавок с голосовым сообщением, что я, якобы ее преследую, у участкового нет иного выбора кроме как прояснить ситуацию. Но мне-то от этого не легче. Элис ушла к Марку, а новую ассистентку я себе не подобрал. О подлом поступке ассистентки можно говорит долго, но кофе она делало хорошо, список дел всегда был составлен так, что даже при форс-мажоре я успевал выкрутиться, успевал на все встречи и мероприятия. А сейчас четвертый час утра, я даже не ложился, а завтра довольно-таки насыщенный день, план дня летит в тартарары. Но более всего задело даже не это, а реакция этой курицы на мое обвинение. Нет, сначала она-таки запыхала в трубку и я, кажется, даже услышал тихое «Ой-й-й» в значении «Что же я наделала...», но девчонка быстро взяла себя в руки и ответила дежурными фразами, скорее всего, выученными именно в этой чертовой кофейне: