Мадина, демонстративно скривившись, ушла, как только я появилась. Лаура, сидящая напротив, бросила на меня презрительный взгляд и мерзко усмехнулась, сверля меня глазами, словно пытаясь сжечь заживо.
- Ну что, вас можно поздравить? Интересно, это случилось до или после свадьбы, Марат? — её слова прозвучали как насмешка, наполненная ядом.
Марат, который сидел рядом со мной, обернулся к своей сестре и грозно сжал кулаки. Я почувствовала, как в комнате нарастает напряжение, готовое вот-вот перерасти в конфликт. Но бабушка опередила его, вмешавшись с решительностью, которую я от неё не ожидала:
- Любопытство — порок, Лаура. Это не твоё дело. Алиса — жена Марата, и у них скоро будет ребенок. А ты относись к брату с уважением! Чтоб я больше не слышала этого нахальства!
Лаура фыркнула в ответ, но её следующие слова заставили меня замереть:
- Ну один незаконнорожденный у Марата уже есть. В эту секунду кулак Марата с силой ударил по столу, заставив посуду зазвенеть. Лаура побледнела, поняв, что перешла грань.
- Вон! — прохрипел Марат, и его голос прозвучал так холодно и опасно, что даже воздух вокруг, казалось, стал плотнее. Лаура, не говоря ни слова, выскочила из-за стола и исчезла из комнаты.
Марат обернулся ко мне, и в его взгляде я увидела нечто, чего не могла разгадать — это было что-то между решимостью и злостью… и на меня тоже.
- Сегодня Алиса примет ислам при нас, никому не обязательно знать, что она не приняла его до никяха, — сказал он, и его слова повисли в воздухе, словно приговор. В этот момент я поняла, что моя жизнь скоро кардинально изменится, и я не могла предсказать, куда меня приведет этот новый путь. Я была не готова. Я вообще ни к чему не была готова. На меня словно сыпались камни и все сильнее вдавливали в землю.
Сидя за столом, окружённая взглядами семьи Марата, я почувствовала, как внутри меня всё сжимается от страха и отчаяния. Марат только что объявил, что я сегодня приму ислам, и все вокруг казалось мне каким-то далёким и нереальным.
- Я согласна, — вырвалось у меня почти бессознательно. На самом деле, в этот момент я бы согласилась на что угодно, лишь бы избежать дальнейших угроз и конфликтов.
Моё согласие было автоматическим, потому что внутри меня бушевал настоящий шторм эмоций. Меня трясло от одной мысли о том, что во мне растёт ребёнок от человека, который насиловал меня, и теперь я даже не могу избавиться от последствий этого кошмара. Эта мысль была невыносимой, она заставляла меня дрожать и терять ориентацию в реальности. Мне хотелось вытащить себе внутренности выдрать этого ребенка из своего тела голыми руками.