– Своих рабынь, ты хотел сказать? – перебила его Эллин, – нет, но я слышала кое-что другое.
– О, пташка, неужели ты настолько глупа, чтобы верить слухам?
– Нет, но я достаточно умна, чтобы не верить похитителю и преступнику, – ответила девушка.
– Этот спор ни к чему не приведет, – сказал Рикар и небрежно дотронулся до скрипки, – довольно об этом. А теперь назови свое имя. Будет обидно лишиться такого инструмента из-за собственного упрямства.
Руки девушки сжались в кулаки. Она молча смотрела то на драгоценную скрипку, то на кинжал Рикара. Если набросится на него сейчас – тут же погибнет. Придется пока играть по его правилам.
«Но только пока, – мысленно пообещала себе девушка, – скоро это изменится».
– Эллин, – хмуро сказала она, – меня зовут Эллин.
– Хорошее имя, – с наглой улыбкой произнес мужчина, – мое Рикар, но ты и сама это знаешь. Вижу, ты уже поела. Теперь выпей-ка это. И не вздумай упрямиться.
Он достал из мешка небольшой флакон с жидкостью и протянул его девушке.
– Что это? – недоверчиво спросила Эллин.
– То, что успокоит твою душу.
Эллин отвернулась и плотно сжала губы.
– Я спокойна. И ничего пить не буду.
– Я сказал: ВЫПЕЙ! – взревел Рикар, – сейчас же.
Эллин покачала головой и сцепила зубы. Ничего пить она не собиралась. Пусть делает, что хочет. Мужчина швырнул скрипку на пол и одной рукой схватил Эллин за подбородок. Больно сдавил пальцами, настолько, что у нее хлынули слезы из глаз. Силой разжал челюсти, запрокинул ее голову и влил жидкость прямо в горло. Эллин подавилась и закашлялась. Жидкость горячей струей проникла в тело. Внезапно язык распух и прилип к небу. Она открыла рот, чтобы вскрикнуть и с ужасом обнаружила, что не может говорить. Вместо слов раздавалось лишь глухое мычание. Она расширила глаза, зрачки быстро двигались.
«Меня опоили», – только и успела подумать девушка и провалилась в темноту.
Она пришла в себя оттого, что ей в лицо плеснули воды. Открыв глаза, Эллин сначала не могла вспомнить, где она и что произошло. Но блеющий голос Туссена тут же вернул ее в реальность.
– Очухалась, наконец? – совсем недобро улыбаясь, сказал он.
Эллин промолчала, в горле стоял ком, и чувствовала она себя ужасно. Ее чем-то опоили и похитили. Везут к самому страшному человеку в королевстве, что еще может быть хуже?
– Какое-то время ты не сможешь говорить, – с озорством произнес Туссен, – ха! Пташка без голоса, ну смешно же!