– А уже всё! Поздно! Вселенная услышала твоё желание, записала, и готова выполнить. И потом. Шутки шутками, но… Дальше ты сама знаешь.
Знаю.
– Ладно. С вами хорошо, но время посещений ограничено. Ариш, я пойду. А ты держись огурцом. Хватит киснуть!
– Хорошо.
– Вот так и надо! Дай поцелую хоть, раз обнимать тебя нельзя. Арь, я маму на пять минут у тебя заберу? – спрашивает разрешения и только после её согласного кивка просит: – Алла, пойдём, проводишь.
– Я сейчас приду, Ариш.
– Мам, иди уже. Куда я денусь? – сопит дочь, терроризируя игрушку, растягивая её в разные стороны.
Отвлеклась, слава богу!
– Классная штука, – говорю Вике, когда мы выходим из палаты.
– Ага. Мне её Блинов подарил на восьмое марта. Да-да, – добавляет, заметив моё удивление. – Наверное, с тонким намёком, что я очень нервная.
– И после этого он остался в живых? Как-то не верится.
– Что взять с «убогого»? Я ему ответила, что мог бы форму другую подобрать. Поинтереснее и потвёрже, – добавляет Малышкина многозначительно. – А то я его младшего по чинупредставлять буду, когда стресс снять захочу.
– Вика!
– Что, Вика-то? Ему, значит, можно, а я что, рыжая? Я первое время, знаешь как, на этом антистрессе отрывалась. А потом что-то забыла. Так в сумке и валялся. Всё хотела выбросить, да жалко было. И, видишь, пригодился.
– Да. Аря хоть немного оживилась. Спасибо тебе.
– Пф-ф! Было бы за что. Она так и лежит весь день?
– В основном. Ходит, конечно, когда врач заставляет.
– А палату Вовка оплатил?
– Наверное. Больше некому. Нас просто перевели, а я не спрашивала почему.
– Хм… Ну, ладно. А тебе он так и не звонил и не интересовался, как там дочка, которая из-за него со сломанными рёбрами лежит?
– Не звонил. Но в больнице, судя по всему, был. Телефон ей новый купил. На тумбочку положил, пока нас не было.
– Вон оно как! Откупиться, значит, решил.
– Наверное, – усмехаюсь.
Типичный приём, который раньше всегда срабатывал. Были игрушки, тортики. Теперь вот телефон.
– Только не взяла она его. В моём тыкается. А к тому даже не прикоснулась. Видно, догадалась, что от папы.
– Конечно, догадалась. Не дура же. Или он думал, что она телефон увидит, всё забудет, и он снова станет любимым папочкой?
– Не знаю, Вик, – вздыхаю. – Она замкнулась в себе, и разговорить её очень и очень сложно. Ты же сама видела. А тему папы я даже касаться боюсь. Вова, видимо, поэтому и не показывается.