Ответ очевиден. Ему это не нужно.
Я заставляю себя вспомнить то, что видели мои глаза. А также Вика, Костя и Арья. И на массовую галлюцинацию это вряд ли потянет.
– И как давно тебя нет в городе? – вопрос слетает сам собой.
– Я улетел вчера. Я перезвоню…
Мозг лихорадочно собирает пазл в одну картинку. День аварии. На следующий день я была дома, и там никого не было. И, если Вова улетел вчера, то получается, перед самым отъездом он решил расслабиться?
От одной этой мысли становится гадко и противно. Отвращение и злость затопляют меня с головой.
– Нет, Вова. Ты выслушаешь меня сейчас, – произношу твёрдо и голосом выделяю последнее слово. Но у меня такое ощущение, что он просто меня не слышит или не хочет слышать.
– Алла, я перезвоню, – повторяет одну и ту же фразу, которая звучит как автоответчик.
– Ты можешь не перезванивать и даже не возвращаться. Я подаю на развод. Это всё, что я хотела тебе сказать.
Я это сделала.
В телефоне повисает тяжёлая пауза, сквозь которую я слышу:
– В ходе последней проверки были выявлены следующие данные. Продукция в количестве двадцати семи тысячи единиц стоимостью семнадцать миллионов триста пятьдесят тысяч рублей не имеет гарантийных обязательств. А также… – звучит официальным тоном на заднем фоне.
– Алла, послушай, – врывается голос мужа, заставляя меня встрепенуться и выйти из состояния прострации. – Давай, ты не будешь принимать поспешных решений. Я вернусь, и мы поговорим.
– Разговаривать нам больше не о чем, – произношу без каких-либо эмоций, словно слова с трудом прорывают ставшее тягучим пространство.
– Есть о чем.
Не уверена, что после того, как он привёл в наш дом ту женщину, я захочу слушать его оправдания.
– У тебя совещание, Вова.
Безжизненно опускаю руку, убирая телефон от уха. Не желая слушать, что доносится из динамика. И лишь спустя бесконечно долгих нескольких секунд я сама отключаю звонок. Словно разрываю связь с тем, с кем прожила больше десяти лет, кого любила и кому родила детей.
Я ничего не чувствую. Внутри меня пустота. Своим предательством Вова выжег всё дотла и не оставил после себя ничего живого.
– Мам, – доносится тоненький голосок Арьи.
– Да, детка?
– Ты звонила папе?
– Да.
– Ты хочешь с ним развестись?
Поднимаю взгляд и смотрю на дочь.
Её тоже предали. Променяли на минутную слабость. А может и не минутную. И этот роман у её отца длится уже давно. Просто я ничего не замечала. Или не хотела замечать, искренне веря, что у нас любящая семья.