В ответ раздается молчание.
— Я лишь хотел загладить вину сына.
— Может, стоило при этом как-то его проучить, а то получается, что он остался при своем, а я внезапно не по своей воле стала представительницей древнейшей профессии.
— Я на это не намекал.
— Нет, конечно. Вы просто купили мое молчание.
— Ну, какое молчание, Люба? Хотели бы вы пойти в полицию, вы бы пошли сразу. Сейчас даже говорить об этом глупо. И я наказал Данте. Я лишил его всех привилегий сына богатых родителей.
— Не поняла, — все тело замирает, я даже встаю, словно это позволит лучше осознать полученную информацию. – Вы лишили его денег?
— Именно. Надеюсь, это послужит ему уроком, как думаете?
— И при каких условиях вы их вернете?
— Вы меня не знаете, но я не меняю своих решений. Он либо отправится в Усть Горск, либо останется в Москве, но без моей поддержки.С другой стороны,если вы скажите мне, что он все осознал и вы его простили, возможно прощу и я...
Мысль витавшая последние несколько часов оформляется в конкретную идею. Гениальную на первый взгляд, но очень опасную.
— Не забудьте номер счета мне прислать. Я не хочу быть вашей должницей.
— Хорошо, Люба, всего доброго.
Я выключаю телефон, пока мозг все еще обрабатывает слова отца Данте. Обалдеть. Это прямо интересно. И я почти уверена, что Данте долго не выдержит, и скоро ему предстоит вернуться на родину. Ведь деньги исчезнут из его регулярного рациона, но и секс.
Я выхожу из кабинета профсоюза и иду искать Данте. Он стоит в компании своих друганов и местной фифы Шальновой возле аудитории по предмету гражданское право.
Мне надо немного времени, собраться с духом, но я все же решаюсь.
Поправляю во фронтальной камере помаду, прическу и, наконец, выхожу из-за угла. Направляюсь прямо к нему, а передо мной, словно волны, расступается народ.
Краем глаза замечаю поникшего Максима, и отголосками отзывается чувство вины перед ним, но я топлю его в злости, которую мне надо выплеснуть.
— Данте, милый! Почему ты меня не подождал?! — Под шокированные взгляды сокурсников и самого Данте, я подхожу максимально близко, прижимаясь грудью, чувствуя ритм его жестокого сердца, оставляя на губах красный след помады.Рукой толкаю сокурсницу. – Шальнова, убери свой тощий зад, это мой парень.
— Ты что творишь, тварь? — шепчет Данте, впиваясь в мою талию пальцами до боли, а я широко улыбаюсь, поворачиваясь ко всем.