Дерзкий криминальный авторитет, которому бояться перечить и переходить дорогу.
И сейчас я должна отнести ему кофе. От этой новости пальцы начинают подрагивать.
И чего я так разволновалась? Просто зайду в кабинет, поставлю на стол чашку и быстро убегу.
Но на душе все равно неспокойно.
Как будто шестое чувство предупреждает меня об опасности.
— Разве в твои обязанности не входит разносить еду и напитки? — еще раз пристально осматривает меня и высокомерно задирает нос. — Расскажешь ему, как планируешь возвращать долг. Если будешь очень убедительной, может, он простит тебя и не уволит.
— Хорошо. Сейчас все сделаю, — в груди вспыхивает страх, но в то же время у меня появляется слабая надежда.
А вдруг беспощадный бандит проявит сострадание, войдет в мое положение и не станет меня увольнять?
— Кристина, с шефом не спорь. Будь ласковой и сговорчивой, — летит мне в спину.
— Не поняла.
— Он все сам объяснит, — мне показалось, или в ее глазах виден странный блеск?
Взяв поднос, медленно направляюсь на второй этаж. Руки дрожат от волнения.
Каждый шаг дается с огромным трудом.
Я пока ни разу не видела шефа, но уже боюсь его.
Наслушавшись жутких слухов, представляю себе лысого мужика за пятьдесят, как братки из девяностых.
Возле кабинета стоят два амбала. Я по сравнению с ними Дюймовочка.
Бандитские рожи при виде меня оскаливаются.
— Что надо? — преграждают путь и пристально осматривают.
— Меня шеф вызывал, — немного теряюсь от их напора.
— Хм, — усмехнувшись, расступаются. При этом в глазах появляется странный блеск. — Ну, если Смотрящий звал, то проходи.
Наверное, это его прозвище. У всех же бандитов оно должно быть.
Ноги все сильнее наливаются свинцом от предчувствия надвигающейся угрозы.
Не представляю, как я буду расплачиваться за разбитые бутылки.
Мне, наверное, несколько месяцев придется бесплатно работать. Главное, чтобы не уволили.
Набрав в легкие побольше воздуха, делаю шаг и оказываюсь в полумраке кабинета.
Аромат табака, мужских терпких духов и опасности мгновенно окутывает меня, вызывая дрожь во всем теле.
— Заставляешь себя ждать, — низкий хрипловатый голос вынуждает вздрогнуть. — Что мнешься в дверях? Иди сюда.
Меня настолько парализует, что я не могу пошевелиться.
Темнота скрывает лицо Смотрящего.
Лишь звериный блеск в глазах пробивается даже сквозь полумрак.