У Соколова была двушка, но кровать стояла только в одной комнате. Вторую он отвел под кабинет, где разместился только письменный стол с компьютером, шкаф с книгами и одинокое кресло. Видимо, в нем-то мне и суждено коротать ночи. Лечь в постель, в которой Соколов кувыркался с рыжей, а может и не только с ней, я не могла.
— О, Марта, — воскликнула соседка, выползая из подъезда с мусорным пакетом. — Давно тебя не видно было. К маме ездила?
— Да, тетя Ира. И вам здрасьте.
— Ну и хорошо. А то у нас планируется собрание жильцов. Вот и придешь вместо мужа. А то Антон-то, поди, занятый! Кормилец!
— Угу, — промычала я, обходя всезнающую соседку и задумываясь: что еще та могла видеть и слышать за время моего отсутствия.
Ведь Соколов не постеснялся провести в дом незнакомую девушку под покровом ночи. Хотя, с чего я это взяла? Может, та уже не первый раз приходила.
Антон лишь мило улыбался тете Ире и подталкивал меня к подъезду, удерживая в руках сумки с вещами. Я нехотя перешагнула порог и поднялась по лестнице. Квартира располагалась в пятиэтажном доме старого фонда, где лифта отродясь не было.
Соколов открыл дверь своим ключом. В прошлый раз, когда я убегала из дома, подхватив вещички, оставила связку ключей на полочке под зеркалом. Они так и лежали на месте, когда я вошла в квартиру.
Невольно втянула некогда уютный аромат дома. Я любила заниматься хозяйством. Все у меня сверкало чистотой и царил порядок. Я тяжело вздохнула, поймав собственное отражение в зеркале. И отвела глаза от распухшего после слез лица. М-да, соседка явно сделала выводы, глядя на меня на улице, хоть и не произнесла вслух.
— Я помогу? — Антон стянул с меня пуховик.
Как в тумане, я скинула обувь и прошла в ванную комнату. Закрыла дверь и тут же пустила в раковину воду из-под крана, заглушая вновь подкатившее рыдание. Чертовы слезы! Да сколько уже можно плакать?
Я закрыла горячий вентиль и набрала в ладони холодной воды. Опустила лицо и долго стояла, приводя себя в чувства.
— Марта, ну хватит уже прятаться. Выходи! Поговорим, — постучал в дверь Антон, а я коротко выдохнула.
Сняла с крючка полотенце и промокнула лицо. Искоса посмотрела в зеркало. Почему-то мне было стыдно даже смотреть на себя. Словно это я, а не Соколов, бед натворила. И о чем он собрался разговаривать? Все и так ясно, как божий день: нам надо расстаться.