— Но ваша матушка...
— Ты ей служишь или мне?
— Нет... — взгляд ее бегал. Не привыкла девушка, что Оля отвечает и приказывает.
— Вот и молчи. Уходи, пока я тебя тряпкой мокрой не погнала.
Смотрелась я довольно воинственно, но то ли на меня обретение магии повлияло, то ли соратник под боком, я решилась больше не подстраиваться под обстановку. Про иномирянство в этом мире никто не слыхивал, если верить фамильяру, а то что у Олюшки характер появится — оно же ей только на пользу, да и старший брат точно поддержит.
Я полагала, что наглая горничная уйдет, но та лишь спину выпрямила и звонко рассмеялась.
Теперь я понимала, о чем мне вчера говорил Воланд. За ней, словно дымка, встала холодная, темная тень. Неприятная, серая. Я будто ощутила брезгливость. Вероятно, Сашка была злобной, завистливой особой, но я отчетливо видела, что она из себя ничего не представляет.
— Вы меня сколько угодно прогонять можете, княженка, но в имении все княгиня Бестужева решает. Антонина Михайловна.
Пришлось ради этого встать и взять кочергу у камина. Взмахнув, я пригрозила наглой идиотке.
— Маменька — вдовствующая княгиня. После похорон всем Татьяна заправляет.
— Как бы не так... — артачилась девица, но все-таки испугалась, отошла к двери.
— Позже узнаем, а прислугу собери, пока я с тобой окончательно не распрощалась.
Сашка выскочила за дверь, а Воланд восхищенно произнес.
— Ну, Ольга, тебе теперь одна дорога. Так и чертей всех прогонишь, и нежить.
Опустив железную кочергу, я постыдилась своей реакции.
— Боюсь, маменька отреагирует по-другому.
Я точно знала, что служанка помчалась жаловаться, но предпочитала поменьше думать об этом. Если часы показывали правильно, я могла застать Татьяну на утренней прогулке перед завтраком.
Жена брата была такой же тихой скромницей, как и Олюшка. Правда, дома ее поддерживали, очень любили, но учили тому, что свекрови противоречить не стоить. Ей надлежало слушаться мужа, вести хозяйство, рожать детей. Она со всем справлялась... почти...
В некоторых вопросах Антонина Михайловна не горела желанием передавать ей бразды правления. Отстраняла от домашних дел, отменяла распоряжения, игнорировала, в общем, вела себя как типичная вредная свекровь, а Таня с ней просто не спорила.
Она была такой кроткой, душевной и тихой, что мне аж тошно становилось.