Так хорошо я не выглядела даже в восемнадцать.
Только вот нормальной личной жизни как не было, так и нет.
Я невезучая.
Я отталкиваю всех, кто пытается предложить мне отношения.
Не хочу снова обжечься.
И ещё, похоже, я однолюбка…
Вместе с балетками я храню толстую тетрадку для записей. Она – моё окно в прошлое.
Старые вещи и записи – словно машина времени.
Они возвращают нас в прошлое, в те моменты, которые мы хотим забыть.
Или наоборот, стремимся помнить.
«Дорогой дневник! Прости, что долго не делала записей, – читаю я слегка посветлевшие от времени строчки. – У меня не было возможности записывать, пока я лежала в роддоме. Не знаю, справилась бы я без поддержки мамы и Олега. А ещё Полины. Она мне очень сильно помогла. Наверное, теперь я смогу не думать об Игнате, ведь у меня на руках моё собственное солнышко – Богдаша…»
Не знаю, что побудило меня отыскать свой старый заброшенный дневник и перечитать в нём несколько страниц. Но даже просто беря его в руки, я словно соприкасаюсь с далёким прошлым.
Хотя некоторых моментов я предпочла бы вовсе не помнить!
Как, например, один из таких дней...
8. 7.
Несколько лет назад
– Ясссськ-ка, – слышу развязный голос из прихожей. – М-муж твой пришёл… П-почему не встречаешь?
«Потому что ты опять в зюзю пьяный», – хочется ответить мне.
Но я молчу и лишь быстрее размешиваю ложкой суп. Надо покормить его скорее и уложить спать, пока Олегу не пришло в голову ко мне приставать. По пьяни он часто это делает, и каждый раз это ужасно противно.
Хотя порядок действий я знаю наизусть.
Несколько минут он лезет ко мне с пьяными поцелуями, затем пытается расстегнуть свои штаны. Но сил не хватает, и он падает или на диван, или в кресло у входа в гостиную и так и засыпает с расстегнутой наполовину ширинкой.
Надоело до ужаса.
Слышу стук падающей обуви в коридоре. Похоже, Олег уронил что-то дополнительно: я слышу, как что-то со звоном укатилось, возможно, крем для обуви. Но проверять это я буду лишь после того, как Олег уснёт.
Наконец, я вижу его, медленно идущего по коридору. Он едва стоит на ногах и потому держится за стену. Но как обычно делает вид, что он в полном порядке и трезв как стёклышко.
– А чего это Богдаша не вышел, – заплетающимся голосом произносит он. – Где шляется? Отца н-не уважает! Ур-роки… ик… сделал? Я щас проверю…