Нашу затянувшуюся связь можно смело назвать курортным романом.
Я представилась ему чужим именем, и не уверена, что он был со мной искренен.
Да разве было это так важно?
Тогда были важны его горячие пальцы, оставлявшие вмятины на моих бедрах, были важны его жадные поцелуи на каждом сантиметре моего тела, был важен его голодный взгляд и его тихое «моя сладкая девочка», когда он двигался во мне.
Я переоценила свои силы.
Я глупо верила в то, что смогу быстро пережить расставание, что смогу смело отпустить его.
Черт возьми, как же это трудно.
Как же от мерзкой тоски сдавливает грудь.
Ранее, услышав фразу «курортный роман», я думала о чем-то светлом, легком и безболезненном.
О том, что можно вспоминать с теплой улыбкой в долгие зимние вечера.
Теперь я ненавижу эту фразу...
Резко переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку.
В груди разрастается невыносимая боль.
И зачем я только вспомнила о нем?
Встаю с кровати, набрасываю на плечи шелковый халат и осторожно покидаю свою комнату.
Бесшумно направляюсь к лестнице и слышу голос Славы.
Он серьезен, как обычно треплется о делах.
Завязываю халат и прислушиваюсь.
Аккуратно выглядываю из-за угла.
— Нет, от Харóна пока ответа нет, — он устало трет лоб и медленно расхаживает по гостиной.
Узел галстука сильно растянут, а рубашка расстегнута на верхние пуговицы.
Пиджак небрежно валяется на диване.
— Что-то медлит твой прославленный спец, — в его тоне чувствуется раздражение. — Да знаю я! Но ты мне сам говорил, что он обезбашенный тип и сейчас находится в самой заднице. А я предложил ему хороший бонус. После решения моей проблемы он вернет себе свою репутацию.
Впиваюсь пальцами в угол и льну щекой к холодной стене.
О чем идет речь?
Я вообще ничего не понимаю.
— У меня вторая линия, — Слава смотрит на мигающий экран телефона и снова возвращается к разговору. — Позже созвонимся. Да, слушаю! Отлично, я рад, что Харóн принял верное решение.
Вдруг Слава резко поворачивает голову в мою сторону, и я как ошпаренная отскакиваю от угла.
На носочках бегу к себе в комнату и тихо закрываю дверь.
Надеюсь, он меня не видел, свет в гостиной горел лишь на торшере.
Дрожащими пальцами сбрасываю халат и ныряю под одеяло.
Отворачиваюсь к стене и притягиваю коленки к груди.
Сердце взволнованно бьется, словно я стала свидетелем нехорошего разговора.