Девушки вслед за женщиной поднялись по винтовой лестнице, и миновав небольшой темный холл, проследовали на следующий этаж. Далее они шли длинными коридорами по гладкому каменному полу, а стены были отделаны деревом. Девушки дважды повернули направо, и поднялись ещё на один этаж. Здесь на полу были расстелены домотканые коврики, а цвет стен сменился на светлый.
Женщина - великан остановилась у единственной двери в конце коридора и постучала костяшками пальцев.
– Входи. – Подруги услышали приглушенный ответ из-за двери. После чего великанша открыла дверь и все трое вошли внутрь.
Помещение скорее напоминало приемную. Аккуратный коврик в центре, а по краям слева и справа деревянные лавки. Великанша показала рукой на дверь справа и пропустив девушек вперёд, загородила собой выход.
Подруги осмотрели обстановку, слева стрельчатое окно, на противоположной стене камин. Напротив входа изящный резной деревянный стол, за которым сидит хрупкая женщина, около сорока лет. Возле стола два стула, но присесть девушкам не предложили. Одета хозяйка в черные одежды, платье, и покрывало на голове, которое оставляло открытым лишь лицо. На нем выделялись глубоко посаженные светлые глаза, которые смотрели с металлическим блеском на девушек.
Она молча разглядывала приглашенных и не прерывала тишину, так длилось несколько минут.
– Надеюсь наказание пошло вам на пользу?
– Да, мать настоятельница, – ответила бойкая Яна.
– Вы осознали недопустимость подобного впредь?
– Да, мать настоятельница.
– Тогда возвращайтесь к своей работе. – Женщина за столом подняла глаза на великаншу и та кланяясь начала пятиться спиной назад. Девушки последовали её примеру и уже в коридоре услышали от великанши:
– Мать настоятельница проявила особую милость к вам, жаль розги в последний момент отменила. Но я буду строго следить за вами и если только одно слово… – Она резко обернулась и показала свой огромный кулак. А подруги переглянулись, но не промолвили ни слова.
– Идите уже… – Она почти вытолкнула их на улицу, где двумя шеренгами проходили женщины, одетые одинаково. Длинные грубые коричневые одежды с капюшонами, а из под них проглядывали почти белые.
После ухода девушек, Ильма взялась за перо и бумагу. Надо отрабатывать деньги, которые каждый месяц поступали лично настоятельнице, и доложить опекуну Агны обо всем случившемся.