— Это всего лишь полоска бумаги, — ломаю тест на две части и бросаю на землю остатки. — Принадлежать он может кому угодно. И отцом ребенка может быть кто угодно. Владимир Антонович, вы же это понимаете? Хотя бы как полковник?
Полянский молчит, видимо, размышляет. Сомневается, значит. А это мне на руку.
После недолгих раздумий все же отпускает меня и отходит на шаг. Но цепкого, ментовского взгляда не отводит. Словно сканировать пытается. Вывернуть наружу все мои мысли, а заодно и все остальные потроха.
— Ты мне одно скажи, — цедит сквозь зубы. — Спал с этой куклой? Изменил Ритке моей?
А вот тут я понимаю, что всё — приплыли. Это финиш. Потому что соврать язык не повернется, да и бессмысленно это. Врать сейчас — это топить себя еще глубже.
— Да, — признаюсь, находя в себе мужество смотреть Полянскому в глаза. — Изменил. Но это было один раз и ничего не …
Прямой удар кулаком в лицо валит меня на землю. Сука, выправка у отца Ритки и правда военная. И удар такой же.
Мама визжит, Сабина бросается ко мне, но я ее отталкиваю, сам поднимаюсь на ноги и вытираю кровь с разбитого носа и губ.
Что ж, заслужил.
— Да ты не только мудак, но еще и трус конченый, — презрительно плюнул Полянский, вытирая руки о платок. — Раз уж член в брюках удержать не смог, так хоть за ребенка неси ответственность.
— Еще не факт, что он мой.
—А это ты со своей шлюхой выяснять будешь. А к Ритке чтобы на километр подходить не смел. Узнаю, что доставал ее — шею сверну. Пойдем, Инна. Нам здесь больше делать нечего.
Полянские уходят к своей машине, а я с тоской смотрю им вслед. Кровь стекает по лицу ручейками, но я этого не замечаю.
Это крах. Полный. Передо мной будто разверзлась пропасть, в которую я вот-вот и провалюсь. И зацепиться не за что.
— Лёшенька, — Сабина как муха начинает виться надо мной, но я снова ее отталкиваю.
— И чего ты добилась? — шиплю. — Сорвала свадьбу? Настроила против меня родителей Ритки? Думаешь, теперь тебе что-то обломится? Да ни черта! Пойми уже — между нами все закончилось три года назад! Я теперь люблю Риту. И только ее.
— А той ночью…
— Той ночью я был пьян как свинья, — прорычал я. — На трезвую голову я бы никогда с тобой не прыгнул в койку. Да ты мне противна до тошноты!
— Ничего, это все временные трудности, — Смолова продолжила слащаво улыбаться. — Ты просто еще обижен на меня за прошлое, но это пройдет. Я заглажу вину и все у нас будет хорошо. Тем более сейчас, когда я жду маленького.