Его сухие обветренные губы прижимаются к моим, мягким, и голова идёт кругом. Зарываюсь в его волосы, с силой притягиваю к себе, трусь, слабо постанывая, когда член упирается в лобок. Марк выдыхает, подхватывает под ягодицы, отрывает от пола и несёт в спальню, спотыкаясь на каждом шагу. Сшибаем вазу с цветами и едва не роняем картину с журавлями, прежде чем переступить порог спальни.
— Марк, — задыхаюсь, сладко постанывая, когда его пальцы вонзаются в меня и начинают двигаться в идеальном ритме, размазывая смазку по влагалищу, — Марк, у тебя грязь на шее.
— Забыл стереть в поезде, — низко бормочет он, прихватывая губами кожу над ключицей. Широким языком проходится по её длине, тычется носом в ямку, прихватывая зубами молнию на майке.
— Может, сначала в душ? — откидываю голову назад, подставляясь под жадные поцелуи и расстёгивая куртку. Она падает вниз, пяткой Марк отбрасывает её в сторону и, оторвав меня от стены, несёт к кровати.
— Потом примем, — шумно выдыхает, роняя на покрывало и рывком стягивая чёрную водолазку. Падает сверху, оттягивает нижнюю губу, проводит по ней языком. — Вдвоём.
Обвиваю его ногами, нетерпеливо ёрзая, пока он расстёгивает штаны и сдвигает мои трусы в сторону. Сладко выдыхаю, почувствовав его внутри. Подаюсь навстречу, принимая до конца. И растворяюсь в его сдавленных, тщательно контролируемых выдохах. Он редко себя отпускает, но когда это случается, душа отлетает на небеса от несдержанных стонов. Смотрю на то, как он кривит рот и хмурит тонкие брови, как трепещут ресницы и кадык прокатывается под кожей, смотрю, стараясь не упустить ни одной мелочи долгожданной близости. Запрокинув руки за голову, подставляя грудь под жадные поцелуи, пока он напористо двигается, крепко удерживая за ягодицы. Ещё немного, и по телу начнёт разливаться слабость, а мышцы станут лихорадочно сокращаться…
— Марк!.. — умоляюще, скрещивая лодыжки за его спиной, — я почти… сейчас… Боже…
Он утыкается лбом в подушку у виска, ускоряясь, слабо постанывая. Расслышав эти звуки сквозь тяжелое дыхание, коротко вскрикиваю, часто сокращаюсь вокруг него и замираю в блаженстве. Марк не останавливается, вбиваясь сильнее, заставляя давиться дыханием. Губами вбирает мочку уха, на грани слышимости шепчет моё имя и затихает. Перекатывается на спину, накрывает глаза рукой. Грудь часто вздымается, темные полосы на шее смешались с потом.