— Ты же понимаешь, что если с нами будет жить Тимур, такого секса больше не будет? — ворчу, с трудом выпрямляясь. Ноги дрожат и держат с трудом. Марк обхватывает, прижимает к себе.
— Почему?
— Я не буду заниматься сексом, пока в доме незнакомый мужчина. — Поворачиваюсь в его руках, обнимаю, заглядывая в глаза. — Я серьёзно.
— Конечно, — хмыкает он, глубоко целуя.
***
Тимур
Выхожу из военкомата к обеду — доложил о своём местонахождении, всё-таки военнообязанный, хотя пообещал Марку, что больше на войну не вернусь. Хватит, навоевался. Если бы не Марк, ни за что не вернулся бы: воспоминания о гибели родителей слишком свежи. Глупо, вроде взрослый мужик, а до сих пор на глазах слёзы, когда вижу перед внутренним взором разорванную надвое машину. Не тешу себя иллюзиями: будет сложно вернуться в мирную жизнь. Даже с учётом сеансов у психолога и таблеток, помогающих спать без кошмаров.
— Хотелось бы заполучить тебя к нам, — сказал начальник военкомата на прощание. — Для подготовки не хватает квалифицированных кадров.
— Я подумаю, Константин Игоревич. — Ждал подобного. Ничего даже не дрогнуло внутри. А какая ещё от меня может быть польза?
— Это не приказ, Тимур, — вздыхает тот, облокотившись о стол и переплетя пальцы. Он изменился, — думаю, рассматривая мужчину. Стал мягче. Когда я проходил у него курс молодого бойца, был жёстче и резче. Возраст и должность многое меняют. Когда-то почти считал его другом. Учителем — точно. Наставником.
— Если бы не брат, я бы не вернулся.
Слишком уважаю Константина, чтобы начинать всё со лжи.
— Марк живёт не один.
— Это я тоже знаю.
— Полина — хорошая девушка, дочка моих друзей. — Смотрит пристально, как ножом вскрывает. — Ты пока жениться не собираешься?
Позволяю себе тонко улыбнуться. Таких планов нет. Год-другой, и можно будет уйти, чтобы больше никогда не возвращаться. Лишь бы у Марка всё наладилось. А я… Война может долго держать в тисках.
Этот разговор звучит в голове, иду по знакомым улицам, ровно глядя перед собой. Вызываю такси, машинально называю адрес — никаких моральных сил не хватит смотреть, как поменялся город. Но, когда такси сворачивает в частный сектор, сердце сбивается с ритма. Ноги сами ведут к родному дому: в последний раз покидал его с пустотой внутри и разрывающей надвое болью. Останавливаюсь перед дверью, глубоко вздыхаю и собираюсь открыть дверь, но, вспомнив, что Марк не один, стучу.