Голова: как ни странно, гудит. На ней
присутствуют оба глаза (которые даже вроде способны что-то
различить в окружающей меня темноте), нос, рот (экий я, однако,
зубастый), ушиб в пол-лица, еще обнаружился ожог, немного саднящий.
Да уж, по всему видать, что голова не самое мое слабое место.
Вроде, все. Выводы?
Я жив и человекообразен, практически
цел, хотя и изрядно побит. А еще у меня сотрясение: что-то изрядно
взболтало содержимое моей черепушки.
Где я?
Я в воде. Холодной воде – тело
порядком окоченело, надо бы вылезти, вот только с силами
соберусь. Вода в пещере, или помещении. Большом, судя, хотя бы, по
эху. Ни стены, ни потолок мне были не видны.
Как я сюда попал?
Что-то, вроде припоминаю...
Я смог чуть приподняться на локтях,
и, отталкиваясь ногами от дна, начал потихоньку выползать из
воды.
«Нора, узкая темная кишка,
кажущаяся бесконечной. Меня страшно мутит, но я упрямо ползу
вперед, с трудом протискиваясь в тоннеле, и делаю это уже довольно
долго. Насколько долго – а демоны знают, я счет времени потерял
давно. Ничего не видно впереди, лишь непроглядная тьма, и густая,
вязкая тишина, которую нарушает лишь мое хриплое дыхание, да
колокольный звон в моей же голове. Зачем ползти все дальше, я не
понимаю и сам – тоннель явно уходит вниз и вглубь, а
преследователей нет. Да и вряд ли у кого-то из людишек (людей?)
хватило бы дури в голове лезть за мной в нору, тем более, так
глубоко, у них и без того дел хватает. Хотя бы убитых своих
товарищей прибрать, и раненых обиходить.
Но вот лезу. Дальше и дальше,
вернее, глубже и глубже. Сверху на меня сыплется песок и земля, но
на это плевать – завалит и завалит. Хуже не будет.
Тем не менее, нора, прорытая
неведомой животиной, ни осыпаться, ни сужаться не собирается. Более
того, если по сторонам, как и сверху, руками я ощущаю землю, то
снизу, там, где у тоннеля «пол», уже как бы даже и не сплошной
камень. По крайней мере, на ощупь он холодный и твердый, и довольно
ровный. Я бы даже предположил, что это обработанная плита, да
только неоткуда ей здесь взяться, под таким-то слоем
земли.
Ну вот, накаркал: нора
сужается.
Воткнув нож, отчетливо
скрежетнувший обо что-то, в стенку, я рывком подтягиваюсь вперед:
вот когда впору позавидовать дохлым и тощим людишкам! Меня-то худым
не назовешь, статями я в отца удался. Впрочем, дохлый людишка так
бы наверху и остался, разделанный, как баран перед пиром, а я пока
что жив. Хотя, видимо, ненадолго.