Дальше не помню: ни как выныривал, ни
как искал берег. Да и судя по шишке – не миновала меня чаша сия, и
по балде я все же получил тем, что обрушилось следом за мной.
А зачем я вообще пополз в эту нору? Я
рудознатец? Искатель древностей? Или охотник на нечисть (что,
кстати, объясняет мои о ней познания)? Или просто долб**б в поисках
приключений?
Ммм, вот, вроде припоминаю: была
драка, ночь, вспышки и грохот, я в кого-то метко стреляю из лука и
даже попадаю, потом умело шинкую огромным тесаком, далее ловко
укатываюсь в кусты после удара по морде, потом мы с орком Грыхом
идем за добавкой, но не доходим. Вот орк странно прощается, а я иду
прятаться в нору.
Странно как-то все это.
Но, хватит валяться. Раз уж жив, все
еще или опять – неважно, то надо что-то делать. Оглядеться, что ли,
осмотреться.
Опираясь руками на пол пещеры, я с
трудом перетек в сидячее положение и тут же опрокинулся обратно –
правую ягодицу пронзила острая боль. Коротко взвыв, я перекатился
на бок (откуда и силы-то взялись), ощупал свой филей и обнаружил
глубоко засевший в нем осколок чего-то. Болючий рывок – и вот она,
заноза, передо мной!
Вот и первый повод для радости:
царапина на заднице – это ерунда. А если бы чуть в сторону... Не
хотелось бы начинать новую жизнь с потери анальной
девственности.
Подношу добытый артефакт поближе к
глазам – темно тут, даже я, уж на что глазаст, плохо вижу: это явно
не металл и не дерево, легкий и гладкий, почти невесомый материал.
На кусок скорлупы очень похоже, кстати. Я что -
яйцекладущий?
О боги и демоны...
Хм, вроде нет, решил я по зрелому
размышлению.
Это видимо оно так хрустело, когда я
рухнул в труху и раздавил этот предмет седалищем.
Вглядевшись до рези в глазах, замечаю
едва заметный золотистый узор, почти растворившийся к настоящему
времени. Что-то отдаленно знакомое, очень, очень знакомое, безумно
важное и... Родное?
Сейчас, сейчас, думай, голова, потом
болеть будешь!
Это не яйцо! Это... Это...
«Филактерия»! – осенило
меня. Это ж филактерия, драть меня конем, как же я сразу не
догадался! Жалко, что все догадки на том и исчерпывались. И
предназначение этой вещи, получается...
Разрозненные куски воспоминаний,
вроде бы, свои, но словно бы одновременно и чужие, затопили
разум. Я плохо понимал, что происходит, башка трещала так, как
будто собиралась вот-вот взорваться, но я продолжал смотреть
картины прошлого. Своего-чужого прошлого.