— Знаю, прости, — отдуваясь захожу на деревяное крыльцо, опуская пакеты на ступени, — Старую почту пароль не помню, да и зайти мне неоткуда. Ноутбук сломался давно, никак не отдам починить, а телефон... Телефон у меня без интернета, вот. Без всего он у меня, только звонки и смски принимает, — признаюсь честно.
— Какая древность, — вздыхает подруга, — Мессенджер хоть бы какой был, а то звонки дорогие.
— А ты оттуда звонишь, что ли? Из Америки? — пугаюсь я.
— Ну а как же Нэл, я говорю, прилечу через месяц. С разводом вопрос решу и приеду.
— Ох и дела, совсем я от жизни отстала, — усмехаюсь, толкая дверь в дом, — Юль, я жду тебя, правда. Напиши, когда приедешь, я обязательно доберусь до Москвы, чтобы с тобой встретиться.
— Даже не думай, короче, Нэл, увидимся. Я сама все решу и скорее всего, приеду к тебе. Целую, привет твоей маме и Льву. Соскучилась до невозможности!
Еще какое-то время стою и слушаю короткие гудки, не верю, что Юлька возвращается. После той истории с Марком мы все разошлись по разным городам, а потом и странам. Юлька раза три приезжала ко мне, а потом жизнь закрутила, и мы в основном созванивались. После подруга приехала на крестины, когда родился Лева. Больше я ее не видела. Три года назад она уехала с Андреем в Америку, у того там был какой-то контракт на год, затем контракт продлили. Юлька была там, с мужем.
На свадьбе у друзей я не была по известным причинам. Во-первых, я была беременна от Марка, Андрей этого не знал. Он вообще перестал со мной общаться, думал, что это я во всем виновата. Юлька ему тоже не говорила о моем положении. Во-вторых, у меня на руках была мама, которая не вставала после аварии. Мы с ней жили у бабушки, так как больше было негде. В-третьих, сюда в поселок они больше не приезжали, тем более когда уехали из страны. После их отъезда связь с Юлькой прекратилась через год.
Я знала, что Андрей работает, подруга тоже, что у них большой дом в пригороде Нью-Йорка. На этом все. А потом она перестала звонить, я пару раз пыталась набрать, но абонент был недоступен. Да и не до этого мне было с маленьким ребенком на руках. Лева был спокойным ребенком, но все же занимал почти все мое время. Лишь ночами, когда все дома спали, я рыдала, уткнувшись лицом в подушку и сжимая белую ткань губами, чтобы не выдать себя. Мне так было тоскливо, так невыносимо больно, что иногда казалось, я не вынесу, сломаюсь. Да только не могла себе этого позволить.