Проклятый мастер Гуэй - страница 15
— В качестве платы, приму и подвеску. — приобняв писаря, указал на кусок нефрита взяточник. — С одной стороны инь и ян, а с другой – лотос, — крутил он украшение. — На монаха ты не похож. Значит, украл, когда прислуживал в монастыре?
— Нет же! — выскользнул из-под руки чиновника Сяо Ту, — Этот нефрит мне подарил настоятель, а ему, в свою очередь, бессмертный мастер У Лин. Потому, я не могу отдать его Вам. Смотрите, здесь скол, так что, если мастер когда-то увидит его, то непременно узнает о нашем договоре. Тридцать серебряных, я принесу, принесу. — юноша попятился спиной к выходу: — Завтра принесу…
Покидал он поместье в совершенно расстроенных чувствах, как можно лучше пряча злосчастный камень на шее. Так, чтобы теперь его можно было увидеть, только юнца раздев.
На улице отголосками шумел второй день празднования фестиваля фонарей, но Сяо Ту было вовсе не до радости.
Только подумать, через что он прошёл, чтобы добраться в Интянь с са́мого запада!
Обида сжала грудь:
«Ведь ты так старался!».
Сколько долгих месяцев он не видел близких, родной дом и поминальную табличку с именем усопшего брата, которую вырезал и вывел неровным почерком сам… Лишь хранил в своих пожитках принадлежавшую тому бамбуковую флейту, что могучий Да Сюн передал Сяо Ту в день, когда уходил на войну.
«Ты плохой сын. Всё напрасно», — нашёптывало отчаяние.
Неужто теперь он придёт в дом родителей с совсем пустыми руками? Как ему посмотреть в глаза дорогой Мэй Мэй?
[1] Гора Цинчэншань (青城山) – одна из пяти знаменитых гор Китая, на которой расположен старинный даосский храм. Расположена в провинции Сычуань, недалеко от г. Чэнду.
4. Глава 4
Сяо Ту плёлся по светлым и тёмным улицам, не разбирая дороги, и не видя людей. Кругом зажигались фонари, играли куклы в театре теней, танцевали и пели артисты, а горожане любовались представлениями и ели сладости. Но для писаря, потерявшего надежду, праздник проходил, словно где-то далеко, а здесь, сейчас, юноша утопал в отчаянии.
И утопал он в действительности, наяву, незаметно для себя ступив в глубокую вязкую яму пустого переулка.
С каждой минутой он уходил всё глубже и глубже, совсем не заботясь о том, чтобы спастись. Казалось, отчаявшийся юноша был даже счастлив утонуть.
«Нет в этом городе места для тебя», — продолжал нашёптывать печальный голос, — «Тебе нигде нет места. Ты один» …